Из книги «Петь вместе с птицами»

Из книги «Петь вместе с птицами»

(2020, д. Шелепино, Дмитровский р-н)

Вот что важно: никаких больше стихов в терцинах! ^*

– Пьер Паоло Пазолини

Нам следует научиться смотреть на мир нечеловеческими глазами... ^**

– Ричард Докинз

*** 

Комья земли в снегу.

Голые деревья на ветру.

Рябь на оттаявшей рыхлой воде

деревенского озерца...

Кашель и жар,

и красное горло

пышной весны.

*** 

Запах ладана,

запах гробов в душной церкви.

Счастье последних

людей на земле.

Да получат то,

что себе загадали.

***  

Белая чайка.

Красное солнце.

Серый снег.

***

Еще вчера

мы не смеялись над смертью.

Нам было удобно осознавать

свою исключительность.

Сегодня мы исключены

сами собою из жизни.

*** 

Синий фабричный ангар,

из окон при определенном свете

казавшийся озером,

теперь заслоняет

необъятный простор.

За колючей оградой

работают люди,

при особом освещении

казавшиеся синей водой.

*** 

Наблюдать эволюцию рук,

шарящих по кустам

в поисках еды,

разбивающих камень

для топора,

играющих на клавесине

Les Cyclopes Рамо.

***

Я покажу тебе ужас

в апрельской снежной буре,

в нежданном блеске солнца,

в качании берез,

в непобедимой смерти,

в неотвратимой жизни.

Как будто этого не знаешь ты,

как будто этого не знаешь ты.

*** 

Зеленые побеги

на красных кустах.

Триумф трихроматического зрения.

А ведь говорили бы:

белое солнце

на сером небе.

*** 

Кот то с одной,

то с другой

стороны дороги.

И всякий раз – он живой!

***  

Зеленый щит

окрестной лесозоны

спасает от непрошенных гостей.

Коза гуляет 

мирно по опушке,

псы рвутся с привязей,

воскресли муравьи

среди распятий травяных.

***

Одиночные тюльпаны

в сырой траве

вдали от клумб

под фруктовыми деревьями...

Дрогнет газонокосилка

даже в самых грубых руках.

*** 

Оглушенный соловьями

в средине дня,

встаю под деревце,

включаю смартфон

с «Незабываемым пеньем соловья».

Ах, вот и они –

слетелись послушать.

*** 

В буром пруду

бурлит аэратор,

гонит воду в ручей

сквозь бетонную трубу под дорогой.

Ливень смывает

пыльцу с цветов.

Сирень в цвету

и гиацинтов черные кристаллы,

разбитые порывом ветра.

*** 

До слов

(которых не было вначале),

до зарожденья языка,

рекурсии и ритуала,

до символа и иконического знака

наш предок – человек

уже умел

петь вместе с птицами.

*** 

В нас поселились герои

прочитанных книг:

беженцы и нелегалы,

постоянные жители

и законные граждане.

Прибывают и убывают,

путешествуют и возвращаются.

Как в бесконечной

«Игре престолов»...

Экзистенциальный кризис

подобен вражескому нашествию.

Погубят Рим или построят

Александрию?

*** 

Не очеловечив природу,

не раскрыть

природу человека.

И дело не в антропоцентризме,

а в отношении к метафоре...

Что постижимо,

а о чем лучше не думать,

решает

случай.

*** 

В книге «Срок времени»

Карло Ровелли говорит

о недостаточности языка.

*** 

Ни у кого

нет никакой судьбы.

Все, что случится – уже случилось.

Ни у кого

нет никакой надежды.

Мы путешествуем в прошлое – в пустоту.

***

Немало уже виртуальных надгробий

в лентах фейсбука. 

Ходим мы навещать

в облако мертвых друзей.

*** 

Самые дальновидные

сделают далеко идущие выводы,

произнесут предсказания,

огласят пророчества.

Не сбудется

у них ничего...

*** 

Мыслители и поэты

молчат во время

войны и чумы

потому, что стыдятся

своих банальностей...

Но и среди них

находятся «смельчаки».

*** 

Ложь накапливается

по принципу

снежного кома,

принимая форму

любых убеждений.

*** 

Хорошо организованная толпа

людей, идущих в метре

друг от друга,

в защитных масках и перчатках,

с бейсбольными битами

в крепких руках.

*** 

Голые отцы-одуванчики

еще качаются на ветру

в надежде осеменить.

*** 

Здесь, когда встречаешь человека,

ищешь глазами его собаку,

а не увидев ее, думаешь:

«Как хорошо, что он без собаки!»

Это неандертальские гены

дают о себе знать.

***

В известной легенде

о гибели Архимеда

и Архимед, и легионер

боролись за свободу.

Один за свободу мысли,

второй за свободу Рима.

Хоть и тот, и другой проиграли,

все ж лучше быть Архимедом.

*** 

Ницше

читается с любого места

(Черновики и наброски),

пугающе современен,

близок к науке;

поэт и филолог –

он и не мыслил

потакать языку.

*** 

Хочу найти

отсутствующего человека,

обрести пустого человека,

не говорящего ничего,

не помнящего никого,

без языка, без разума, без сознания.

*** 

Мы не умеем дышать железом,

как жители

бескислородных миров.

А могли бы дышать

солнечным светом,

угарным газом, серой.

*** 

Журчит ручей,

орут петухи

на фоне птичьего пения.

И грохочет мусоровоз

на грунтовой дороге.

***

Проснуться,

читать Вернадского –

главы из «Биосферы и ноосферы».

На пробежке

начать гульдовского Шёнберга.

Обнять лошадь...

***

Жизнь не хрупка,

но фрагментарна.

Человек усложняется

быстрее языка.

Отсюда недопонимание,

поэзия...

*** 

Мы никого не берем с собой.

Мы переходим улицу,

если кто-то идет нам навстречу.

Мы запираем двери,

занавешиваем окна,

отступаем в глубину комнаты,

если снаружи людно.

Мы затихаем при звуках чужого голоса.

Наша речь звучит как оправдание.

Мы садимся и думаем о себе:

обеляем себя милосердием,

одалживаем себе жалость,

приговариваем себя к состраданию,

казним любовью...

Так исчезает наша свобода.

И мы никого

не берем с собой.

*** 

Ручные слоны

болтаются без дела,

дельфины прочесывают

прибрежные воды

в поиске туристических катеров.

Люди, пытаясь сохранить здоровье,

теряют работу,

впадают в депрессию,

перестают откликаться

на звонки.

***
 

Коза уходит – через лес – с рабочими – на убой...

В морозилке еще много творога,

на тропинках свежи горошины.

Сегодня сбилось ее расписание:

время идти – через лес – на фабрику – на убой...

А за козой ковыляет

наш старый пес,

умерший три года назад,

зарытый в этом лесу.

***

Я бы хотел – когда наступит время –

чтоб книга выпала из рук

со звонким хлопком,

которого бы не услышал.

Так, утверждают,

завершится Вселенная

через миллиарды лет,

не взрывом и фейерверками,

а как будто лопнет

пакет простокваши...

Но что это

будет за книга?

***

            Шамшаду Абдуллаеву

Карта

Контур точки движется

точно сам по себе

при внезапно измененном масштабе,

где и гора идет к Магомету,

сжимаясь в точку,

и вот озираешь

уже не песок,

но только воду,

огибающую корабль,

как в притче Ричарда Фейнмана,

где волны бегут к горизонту,

а не от него.

Карта, дополненная деталями,

меняет плотность,

и вот уже она

тяжелее стола,

на котором лежит –

победившая поверхность.