Подборка на премию «Цикада»
Р***НА
не разглядеть ее сполна
пока с высотки не ощерится
дикорастущая луна
с решетчатым лицом кащея
четырнадцатый день метёт
планета плоская как противень
собака лает ночь идёт
хрустит от бешенства сквозь оттепель
коль вышел ростом распрямись
играй лицом покрытым сажею
пока в трёхфазный оптимизм
вползает мгла в четыре сажени
и света след уже простыл
и смерть по сметам чай не франция
но мгла кругла и есть рефракция
чтоб лучше видно с высоты
***
как прибудешь на место уведомь
что счастливее стала вдвойне
в поддавки с распоясанным ветром
и на волю зеленой воде
сообщи где из зрения вычтешь
этот бег пустоцветный а с ним
двуязыкая немолчь по-птичьи
позовет и умрет мои сны
потому что чем ревность блестела
тем верней бестелесность несла
я и кожи моей перестенок
разделил бы но слишком тесна
чтоб на звук поманить и оттуда
знать что встречу а если сбежишь
что мне снова тебя передумать
если слово на убыль всю жизнь
***
крестным ходом свистом перекрёстным
залегла тоска на мозге костном
я ей не редактор и не критик
что найдёте – верьте или врите
я ночами книжечку листаю
битым парапетом обрастаю
бритым дымом плиткой и побелкой
бликами о боге и побеге
что же мы, деревья, облетели
где же вы оставите потомкам
я ли не мечтаю обретенье
днём потерянным перебинтован
то и вижу рыбьим сном под весом
льда, что ни угла ни поворота
грейся мой двухкамерный процессор –
нам такое в жизнь не обработать
***
непосредственно дома в постели вчерашней земли
или в транспорте где посильнее вдохнуть чтобы место
разорвать на себя чтобы лучше сидело в плечах
удалить удалить удалить
уничтожить все признаки текста
эта песня чужая ничья
это книга в которой – одно содержание но
разрастается толще от времени, книга в которой
в толще времени время становится толще, когда
в книге времени только одно
содержанье сосуд стеклотара
удалить удалить пустота
на какие слова мне поймать тебя слово другое
***
Карл – кораллы, ракушечник, плитку, шпатлевку, импосты, створки,
Клара – прочий отделочный материал.
Воздух тоже ворованный, то бишь спёртый –
это и я украл,
не удержался и прячусь, дрожу: заметят,
вынут за шкирку, из дела вытолкают взашей,
а у самих – докажи! – ни ТЗ, ни сметы,
ни чертежей.
Всё полимеры: наличники, вставки, лепнина, молдинг;
всё полумеры – на белом скотче, монтажной пене, клею, соплях.
Редкие гвозди, как гвозди, торчат из линолеумовой родины –
вбить запрещают,
жаловаться не велят.
***
термостойкий не то что ты
из голодной живу воды
и настойчива та вода
в разведении немоты
колобродит и льёт гужом
и куда бы я ни пошёл
говорит мне не жаль ужаль
и вопрос решён
а у голода глаз мешки
и замашки мои смешны
есть кладбищенскую тишину
если собственной лишены
если уши полны водой
говорливой переводной
и захлебывается кадык
немотой воды
НЕДОБРЬ
где роддом и больница за церковью, всё по уму,
на гусином асфальте мигалки, звонарь на обедню
я врасту в это место за то что не нужен ему
ни с какой стороны, отомщу за свою незаметность
нашпигован работой по глотку в цветкоре семья
чтоб зашкериться в листья от этой двуглавой сторогой
по аллее где город сильнее напомнит себя
чем столицу в которой семь лет подобру поздорову
из болотной утробы метро в сорок метров в наём
предъяви документ по дворам ничего мне не надо
ничего мне не надо так точно товарищ майор
есть отставить нытьё в трёх минутах от красного мкада
бабья осень артроз сочленения улиц хрустят
в шагоммарше недобро сверкают глаза неотложки
соберёшься куда на ступеньку дорожку присядь
и останься на птичьих правах на бобах намело же
дверей не открыть
***
вселиться с табуретом и тряпьём
в многоэтажку на Алма-Атинской
чтоб смета по ремонту за мильон
не дохуя а так необходимость
чтоб подавись она своим Кремлём
Москва в окно хоть есть но не настолько
зато ни белый снег ни серый лёд
квадратная хрущёвская рустовка
вместиться целиком в дощатый шкаф
чтоб ни ответственности ни пощады
за палеоботанику в горшках
за динозаврьи вопли на площадке
в трезвоне ночи в шёпоте стекла
понять ведя окурком по карнизу
что если есть у города дедлайн
он близок он уже зашёл и вызвал
гремучий лифт он пялится в глазок
он жмёт звонок он ждёт доставка здрасьте
кредитный снег пожёванный озон
без возраста замены и возврата
бегут по раме синие огни
вперёд ногами в скорой тётку тёзку
и если вдруг мигалка то моргни
три раза в счёт процентов
там зачтётся
***
утверждать до девятого пота
все приметы друзей человека
вислоухая сука суббота
куцехвостая шавка таганка
голосов телефонная прорубь
недосыпа зеленая ветка
неудобные признаки завтра
небо холода голого лета
деревянной одежды посуда
слова не отсюда
***
на марксистской две бабки с внезапной охапкой просфор
два мента при кокардах и шапках унылый дозор
эскалатор трепещет как после недельного пьянства
и неясно кого из них стоит сильнее бояться
был бы голод – так сыт, был бы болен – здоров, одинок –
так семья и друзья, был бы гол – так одели укрыли
только помнишь чуть прыг – и в кадык
только дрог – воронок
влево вправо чугунные рыла
в точку бэ под трамвай не попал типа даже свезло
и прививка ничо хоть и хрен его что там кололи
а что наша масква под сурдинку в сплошное сизо
так и ваша омерика тоже недавно колония
воздух вон и с руками по швам продвигаться по дну
сигареты с орлом производит ростов на дону
сигареты с индейцами делают в городе любек
а у нас выпускать перестали
но все еще любят
посиди покури
***
уйди меня всеядная зима
устало мне окно твое зевать
жевать суровый хлеб нечетных дат
работать никуда
в три горла морось под ноги каток
порви мое нелепое пальто
рожденного заранее и зря
пусти дышать продрогший березняк
моих простейших радостей не тронь
невкусной сигареты у метро
трех лет в бегах для красного словца
скупого циферблата без конца
где дверь в три дома дома никого
где только вьёт трефовый договор
одно и то же дерево во всех
моих домах расталкивая свет
***
кирпичные птички гнездятся в квадратах указов
небритый июнь покажи килограмм документов
в карманах пылинки и ветер сначала представьтесь
чтоб все по регламенту клязьма киржач и лягушки
на солнышке мрёт от жары механизм передачи
торчит из обочины палка при всех полномочьях
куда говорит я тебя пропущу нецветущим
придачный торфяник закуска китайскому лесу
винтят муравьев загребущие лапы сосновьи
кому ты отдашь свой единственный голос кукушка
***
Сане
– надрежь сосну смотри сосновью кровь
вот так и нас затянет наболевших
лихих шалелых жалящихся леших
час от часу лишившихся голов
– возьми себе за правило дышать
что вдох короче выдоха и чаще
смотреть по сторонам всегда есть шанс
что даже в этом шуме можно счастье
– но что за дрожь и холод до кости
бессонница и сколько пересадок
какой узор плести здесь как цвести
– мне двадцать лет и если б я был садом
какие б вишни господи прости
***
за спасительных стен гужевые труды
вброд по небу сирень алыча
человек состоит из воды и воды
и вода от воды отлича
в мутной толще проталина завтра светла
не приблизить ее не украсть
и летят на разведку квадраты стекла
и кругами расходятся в нас
бел сиреневый воздух и дым кочевой
что весной полевой приберег
человек состоит из почти ничего –
черт бессонных и стен четырех
у которого года в руках запятых
разольются обломки брони
укрывают погоду цветы и цветы
но ничто их уже не роднит
НОВОГОДНИЙ
по дефолтному городу в ноги соленая сырость
уходящий неплох предложить не зазорно врагу
расскажи мне о жизни по средствам и смерти на вырост
молодая девица в глухом леворульном гробу
всех имен ничего перепутаешь выучить к свадьбе
ненасилие славы злословью меняет постель
аммиачного дыма отечества с павлинской свалки
не хватает на всех но и это простим под процент
то не я ли скрипел на зубах заголовков рычащих
в душу мать в горло кость и шершавый четверг на щеках
все что знал разделю на четыре неравные части
шерсти клок но ничем откупиться врагу языка
в нем и слов ничего торжество пустотелой тревоги
сон абсурден как выстрел в лишившейся звука стране
говорю и соленой зимой зарастаю травою
только что ты такое в броне ледяной по траве
***
а я себя найду в глухой росе
чужих полесий выродок дремучий
где грязь и неба на один присест
и мягкая трава идёт пружиня
но это только на последний случай
который завтра угрожает жизни
внутри непроходимая вода
и тощий лес но степь теплее ночью
а если завтра это никогда
с ног на голову вывернув меня
нисходит тьма на стёртые подошвы
набух асфальт а реки обмелели
билет обратный вымок и помят
