Подборка на премию «Цикада»
ОТКУДА НА ПОЛЕ БОЯ КОШКИ
Кот ищет себе место
где крик его недостанет
вещи не оглушат
а еда украденная у буржуя не будет отобрана вновь
у него урбанизированного и сломленного в невозможности производства собственной жизни
способного лишь воровать еду с вилки зазевавшегося пройдохи
поглощающего свой завтрак меж бесполезной чередой работ
даже не над собой и некоторым космосом, а какими то цифрами
которые зубами урвет какой то зверь покрупнее.
Он(кот)ищет место где бы укрыться от злости
которая извечно идёт не туда-в никуда.
Кот не выходит на пикеты, не собирает монстраций
он делает простые вещи для людей которые не смыслят в политике.
Он выступает прямыми жестами
Что нашу жизнь не закатать в бетон и ткани.
Что мы так же наги. И любой зверь нас растерзает.
Потому как их не обманешь словом
они в любой клетке будут искать трещину чтобы её порвать и урвать свободу.
Их не купишь за деньги они будут всегда бунтовать и оспаривать право собственности на себя и любой договор они по ме тят и разорвут
Их не купить на иерархию ибо каждый стая в себе и вожак
Их не купить на сам/цов и сам/ок
ибо здесь каждый сам по себе и каждый с другим,
ритуалы по присвоению для них далеки
ибо каждый здесь чтобы присвоить и потребить, а не выводить романсы печеньке
которая упала с стола накрытого в посвящение одного из мнимых божков этого дня.
Не играйся с ними не подставляй свою зализанную капиталом морду
они откусят тебе пол лица
они дадут тебе знать кто ты, что ты та же природа
что доступ к столу не есть частичка бога которую человек ежедневно хочет урвать.
И в общем то лицо бога это твоя растерзанная плоть.
Растерзанная изрезанная клыками корпораций природа истекает нефтяной кровью отравляющей реки, озера моря.
Огрызок носа это прожженный озоновый слой проткнутый и вытекший глаз это постоянная слежка за тем кого типа любишь.
Любовь вытекает в течёт по рубашке и брюкам красно-бело-жёлтыми потоками заливает пространство единится с израненным миром потрепанный постоянной резью сигналов мозг начинает кричать за что
но губы не двигаются крик единит космос
губы съедены, щеки в судорогах репетируют за кулисами окончание концерта. Подбородок, былая гордость, своеобразная бульба этих капиталистических потоков
забрызган синтезом крови, слюны и слез.
Его теперь не примут регистры.
Тело падает.она сведено к асфальту
которым он закатал границу своих мнимых укреплений.
По телу прошлись тысячи лап
не взирая на раны и агонический тихий оркестр, ограждения, надпись заповедь-ник.
Звери заложили овраг, сделали дорогу
из раны вырос цветок после того как звери ушли обживать то что себе вернули.
Они не обращались в ООН, Гринпис, не собирали подписи к петициям, не обращались в суд, не читали в конечном счёте теоретиков анархизма
они просто сделали то чего от них требовали их клыки, когти и прочие множественности тел.
Кот свернулся в лотке ему неудобно с мнимой гигиеничности человека.
Его готовностью убить за цвет, звук, запах.
С его готовностью все залить дезинфицирующим раствором.
Но он будет так же запрыгивать на колени, играться, тыкать носом.
Он будет ждать, будет собирать рои, легионы, стаи, будет учится преодолевать пространства которые человек нагородил имитируя вал и ворота он подаст знак, вой, визг, неважно, он его не потерял, его не заткнуть законом о шуме после 23х и словом уместность.
***
Шёл 3 день злостного напряжения перетекающего в ярость.
первый день породил страх который поглядел на себя отслоился
дал руку, поправил друг другу куртку, очки
дрожа пошёл бродить с собою другим изрезать,
возвращая былую форму пространству.
Продырявливая дороги и топя острова.
Чтобы люди больше не врали что не одиноки.
Чтобы холод заставил их не только искать тепла
но собирать костры, тащить идолов и бросать
и дрожа со при косать ся
не ставя на счётчик
подбрасывая монетки при знаний в любви.
второй был пожинаньем трудов. Каналы обсохли
люди вытопили их начали снова любить
ибо идолов слишком много пожгли чтобы снова могли ходить, налаживать потоки.
Кто то случайно в любовной игре смахнул с окон цветы рассаду
она расселилась по освобожденной живой дороге.
Цветы разрослись устроили сначала кружки,
а потом и движения в асфальте
в какой то момент он восстал
перестал жечь пятки и люди оставили обувь в домах
чтобы их ласкали их ксено дру зья.
Люди научились не запирать друг друга в квартирах,
чтобы сторожить костры и подкидывать остаток идолов.
Они перестали бояться холодных касаний другого, ведущих в несветную даль, тебя самого.
Они перестали создавать племена со-братьев ибо каждый был племенем себя самого и другого, создавать семьи ибо каждый был вне времен и названий себя по признакам
которые и нужны были лишь для того чтобы создавать картотеки описывать размазанную кляксу по которой тебя поймают и заставят платить об рок.
Это была наша судьба.
Мы корили себя за не-умение, не-осторожность
это как винить себя за корявую линию жизни.
То что уводит обводит даёт не взирая на что не чем от дать.
Линии жизни нас уводили мы становились живее нужнее самим себе и другим. Я уходил по мелькающим исчезающим следам и рассматривал
это все это во мне высеклось на радужке и других пространствах стихами. Сидя на окне, уже дома я высекал их на стенах, на трубке
передавая неведомыми сигналами той что любил.
Эта музыка была моим политическим трактатом о пост-, о конр-, ну а после о извечном со-.
Я писал его телом и шумом. Создавая себе послание в прошлое.
Шёл третий день и захватывал слова и растрачивал сразу
собирая машину из строк.
Судорожно оглядывал я её, терся носом, воображал что-то.
Я делился этой машиной.
каждый потёрся носом, кончиками пальцев
изобразил маэстро пиано
каждый её написал. дописал. Добавил свой код.
Подписал ключи и расставил тембры.
Я поставил паузу и поставил ритм, размер.
Прочертил где нужно черточки и поставил точку.
Вынес её на балкон раскрутил механизм и выпустил в небо.
И наблюдал как она исчезает в надежде что отпуская вернётся прежнему/другому мне.
***
Кот пытается детерриторизироваться
Делает порталы в стенах. Раздирает.
Пилочку для ногтей не дать?.. кот?..
Символическое напильника – универсального ключа от наших картонных тюрем.
Пойдёт дождь размоет, будем пить из лужиц в паркете.
коготки обрезаны, а зубы – стоматолог ахнет.
Нечем прогрызть, покусать, оформить побег из себя, камеры себя,
только центрифуга камеры себя выжимает
вытеки сквозь щели, замочную скважину подскользни другого себя
хранящего себя в запрете
напои стремящихся к щели
затопи коридор и размочи стены.
Капельками обстреляй.
Выстреляй дыры пусти толпу себя к себе.
И другого к себе и другого другого к другому себе.
Слейтесь в поток устройте фонтан вместо бастилии.
В мери кристмас каток.
Кот разрывает стены в стенах порох в усах запал кот жги ты феникса сын
жги своим хвостом, когтями, мурмяу.
Воспламени этот крик печали кроющийся в стенах, перегодородках другого,
отгородах себя.
***
Политизируйте шум от ебала протащенному по асфальту...
Выбейте из меня политизацию
Душить пакетом пятёрочки имеет право только омон.
Только омон монополист на электроэнергию…
ЭМАНСИПАЦИЯ ШУМА
Освободи каплю капающую тебе на лоб когда ты в подвале макдака после рейда ментов с тобой с тобой десяток зевак волею случая оказавшихся в центре. Есть даже попросту глухо немой, один избит настолько, что лёжа в углу сквозь неумелый сон, издает стучащий по стенкам и трубам стон. Повязаны руки у всех, кому то наклеен скотч. У кого то тихим шёпотом перестукивается с каплями труб кровь.
Освободи писк и шорох мышей роящихся где-то вдали..
Освободи тупую боль от травмата пульсирующую внутри по телу от левой руки
Освободи из воспоминаний грохот разорвавшегося слезоточивого газа
Освободи грохот щитов и дубинок
Освободи визг автозаков и стонуших тел накиданных что грузчик ахнет
Освободи побеги электричества по циклу тюремного коридора лампы
Освободи несколько звуков шипения электрошокера
Освободи шорох пакета натянутого туго на голову и стянутого тугим шнурком от берец
Освободи глухие удары в душу и по ногам
Стон от удара в пах
Шуточный вжжж шуроповерта
Освободи унизительное но смешное по прошествии привыкания боли побиение папкой сфабрикованных показаний
Если не пройдёшь дактилоскопию то прокатают так что отпечатают тело не понадобится чернил
Не подпишешь бумаги будешь вырезать на себе беспорядочную субъективацию ножом реализма ржавой клетки
Теперь ты ничто. Ты ни что жён. Ты в браке с небытием
Смерть будет заполночь залезать к тебе под одеяла после угрюмого дня и ласкать своими костьми твоё тело
Это пытка не кончится пока ты не освободишь каждый шум.
КАЖДЫЙ ШУМ КАЖДОГО ТЕЛА
Каждый крик
Каждый шопот
Каждый взрыд
Каждый звонкий удар
Каждый глухой звон сдачи
Каждый, даже умерший, звук земли освободи.
Освободи от демиурга тирана.
СОННЫЙ ПОЦЕЛУЙ КАРАНДАША
Я протыкаю себе гортань. Освобождаю свой голос от связок делаю ему чёрный вход. Я наполняю комнату тишиной. Кровью. Затапливаю. Смешиваю любовь с аномией.
Я протыкаю гендерные признаки делая политический жест приближающемуся (когда-нибудь) постгендерному ксено-со-обществу.
Я даю своему напряжению выразиться протечь по миру соединить все моря, океаны... Я даю ему на/о/писать этот мир клинком добывая чернила из плоти своей. Когда же не будет на чем писать я буду писать на себе буду высекать на себе татуировки ножом, карандашом, ручкой неважно. Я захвачу средства производства и напечатаю се бя.
Я захвачу станки и буду печатать книги.
Книги будут идти взамен кирпичей будут здания из книг, и кирпич будет только и нужен чтобы захватывать производство себя.
