Саша Глазков. не-утерянное насилие (с комментарием Ивана Фурманова)
I – я научилась просто, мудро жить
Уже долгое время нахожусь в состоянии стремления к простоте. Часто шучу, что на этом пути я растерял все накопленные ранее эстетические категории, оставив под рукой лишь одну: чудо. Еще немного, и не нужно будет строить из себя дурачка или ценителя guilty pleasure, – чтобы восхищаться мюзиклами: кажется, единственным жанром кино, настолько яростно подчеркивающим чудесное.
·
Этим августом религиозные последние тридцать минут «Ла-Ла Ленда» не оставили от кинотеатра «Факел» живого места – движения музыки, камер и актеров всё настойчивее и настойчивее совпадали друг с другом. Выходя из зала, я подумал, что они совпадали не только друг с другом, но и с этим иным (спустя шесть с половиной лет после первого просмотра) московским воздухом, со всхлипами соседей по ряду, и даже с тем, что М. не смогла прийти в этот день на свидание. Фильм вышел за свои пределы, когда прогулка Мии и Се́ба по набережной Сены рядом с мальчиком и шаром Ламори́са, переходящая в космическое кружение на полированном паркете, прикоснулась к конкретно моей жизни. Чудо – в соцветии совпадений, прыгающих через границы, в опыте просмотра, моментально становящемся фактом и частью личной памяти.
II – наши окна ближе, ближе, / но я не вижу тебя
Что еще? Концерт группы «Мы» в первые месяцы пандемии и нового десятилетия – воссоединение [созвучное моей/нашей тогда-молодости], по иронии судьбы произошедшее не до конца: печальные Ева и Даниил исполняют хиты прошлого по видеосвязи Киев-Москва, в перерывах натужно говоря о последствиях изоляции; гол Эрлинга Хо́ланна в ворота «Боруссии» на 84-й минуте – «как он так вывернул ногу?» – и нам с Женей стало решительно ясно, что благая кособокость норвежца приходит на смену непознаваемости гения Лионеля Месси и механическому идеалу Криштиану Роналду; или момент, когда Вадим Банников выложил сто двадцать пятое стихотворение, о котором Василий Бородин буквально на следующий день напишет: «и мы все понимаем, что что-то случилось, доделалось». Было бы странно объяснять эти памятные чудеса качеством самих произведений, объективной ценностью самих реалий – каждая из них была увидена кем-то, стала частью чьей-то истории.
·
«Да будет проклят тот, кто подумает, что имяславие только и есть отвлеченная диалектика!» – рвет и мечет в примечаниях к «Античному космосу и современной науке» Алексей Федорович Лосев, попутно доказывая непосредственную связь положений неоплатонизма и общей теории относительности. Пространство-время в мире Лосева искривляется многоуровневым взглядом Бога сквозь зеркало, эманацией его энергий. Как на причудливом полотне из силы и слабости – места́ притяжения/гравитации сконцентрированы одной своей прикосновенностью к Истине. Мне кажется, так и чудеса взаимодействия с теми или иными реалиями/произведениями искривляют континуум человеческой жизни – расставляют засечки и точки напряжения.
III – итак, я здесь! не буду утомлять…
Я услышал стихотворения Саши Глазкова на одной аниме-вечеринке – спустя несколько месяцев после предложения от В.К. написать о них комментарий. Чудесная случайность моего присутствия там, благодаря которой стал по-настоящему возможен этот текст, усугублялась мерцающим характером услышанного.
·
Насыщенная тьма этюдов Глазкова иногда собирается вокруг названий музыкальных альбомов и треков. Набранные «полужирным», они организуют поток языка в лаконичные конструкции, – около десяти строк, – напряженные именами и реалиями, которые [впрочем] невозможно и не-обязательно использовать в качестве якоря, ориентира для раскрутки загадочного клубка слов. Письмо Глазкова, скорее, пытается уловить и передать сам момент, в который густые имена и реалии чудом совпадают с отдельными нитями повседневной речи, делая их возвышенным фактом памяти. Любовь и ненависть часто случаются под музыку, облако смыслов питает простые радости жизни.
Я узнал стихотворения Саши Глазкова спустя несколько месяцев среди многих других на аниме-вечеринке. В.К., предлагая написать комментарий, узнал в стихотворениях Саши Глазкова что-то, что было бы близко именно мне. Так и строится, может, эта ненавязчивая утопия «Мастерской» – сеть совпадений и узнаваний, ворох чудес.
– Иван Фурманов
CLARENCE CLARITY – UNRECORDED HISTORY (2022)
…под обгоревшим платьем (читай:
длящаяся самоселекция как постулируемый
не-выход)
допустить absorption (легкого бала.) пока
прячешься от pitchfork
(вцепившейся постризомой…)
снова найти в этом смысле облако just
friends.
[не-плоть, <…>, не-утерянное насилие]
***
ничего: поломать выставку, оставить no friend oh! (2008) и плакать, не
вспоминая про биржи, – ведь (?) точно простыла для этого; «снег
<…>», рецессивный, как в рэндзю играют на поле боя
***
даше
представь, что здесь может случиться хруст
и этот подсолнух
останется доверчивым, противореча избранности
пока дождь вымывает признаки одиночества,
кран не задумывается о спасении
(воспоминание остается за кадром)
представь, что в тех дальних лианах
готовится скорая клюква,
в которой не будет ничего необычного,
помимо места рождения
(кран – не метафора зонта, а фонарь
лишь подражает самоселекции)
среди них явно есть четвертый
<…>
РЕМЕЙК:
по-прежнему даше :3
/колено paulo fùtre, ВЫЖЖЕННОЕ
в пейзаже-
подсолнухе, как в подбитом киберсапере
среди нежеланного города/
ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛА ВАГИНА
даше
/отстаю от гранулирования, спасаемый
единством МЫ –
НЕ ОТПУСКАЙ; всегда бы так с these days/
выдержка сделана под окончание выпада
данных;
пока не robert grenier = ролевая модель,
а ты – не обращаешься в обиду
