Полифилия
***
ты пишешь мне:
когда я с тобой, на меня нахлынывают
огромные волны серотонина. он опьяняет, и я
готова делать абсолютно всё, мне становится
все равно на последствия, ведь мне так
хорошо здесь и сейчас в этом моменте
но в то же время добавляешь:
я рассказала ему всё
я расстаюсь с ним
я прекращаю общение с тобой
потому что не смогу общаться
в дружеском ключе
а в тот же день другой человек мне пишет:
когда-нибудь я умилюсь
настолько, что сделаю
какой-нибудь необдуманный
поступок в сердцах
если ты лёг спать, то спокойной ночи
моё беспокойное солнышко
а ещё один человек некоторое время назад написал мне в нашем общем
гуглдоковском файле:
как сказал Блок, "умереть в любом положении можно".
каждый вправе жить или не жить.
я всегда верю в тебя и в то что
у тебя свой путь непостижный уму:
когда-нибудь ты расскажешь мне и про это.
приведу ещё два примера писем, полученных в начале ноября
вот первое:
Я иногда просто вою от боли
и чтобы этого не делать пишу
всякие вещи в соцсетях
после этого почему-то легче немного
потом удаляю, потому что
становится стыдно
и второе, по праву самое последнее:
мы поговорим, когда с момента расставания
пройдёт столько же времени, сколько мы были вместе
ПРОГРАММА
на сцену выходит позднесоветский полуразрешённый бард и поёт, глядя в твои глаза:
чаи гоняем с буддой
отсюда и оттуда
и дуем ветры злые
как старый паровоз
и каждое сближенье
и каждая минута
как зимняя Калькутта
плывёт в пески земные
земную сверлит ось
нам город не ответит
что светит то и светит
вот входит мрачный странник
и прямо говорит:
на всей нашей планете
движение зажглось
и выбежали дети
они поют, кричат:
наша жизнь ад ад ад
вот пройдёт небесный град
как полураспад
и нам выдадут шоколад
на сцену выходит мужчина средних лет в спортивной кепке и начинает назойливо бормотать:
бывают неузнанные отражения
и странные сближения
чувствуешь
эту волну в области жжения?
это блаженство, тяжёлое искажение
бывают расторгнутые договоры
и пойманные воры
чувствуешь
как в груди поднимаются горы?
это коварство
нашей глубинной сферы
мир в руках подполковника-люцифера
половник? полковник?
вечный поклонник?
чей я термометр и любовник?
на сцену выходит классический нью-йоркский рэпер и невозмутимо зачитывает:
всё просто просто
есть время для свежего роста
и время на временный отдых
есть мост и ворованный воздух
и соблюдаемый пост
всё что возьмём мы в наш путь это hustle
и непредвиденный смысл
и синий утренний газ
ну а если на глаз
то ходить нам туда
нужно множество раз
за нераскопанный пласт
за недостроенный мост
на сцену выходит просветлённый хиппи и начинает расслабленно, но проникновенно петь под гитару:
эй ты
на твоей планете вдруг завянут все цветы
если не будешь плакать
если не будешь солнце накинет на жителей копоть
облаком воссияет похоть
и и обдаст поля
и посыпется перхоть
и мы сможем далеко и надолго уехать
давай включим голову
и поймаем ею вай-фай
и разверзнется май
и воссияет олово
эй ты
без объятий твоя орбита слетит
и откроется грустный вид
и всё будет раскрыто
мы внутри огромного монолита
***
синие квадраты плывут по реке
и каждый угол всплывает
в речном и солнечном молоке
всё тонет и тает
порою кажется, что лунный круг
сюда передаёт сигналы
мы ловим их и отбрасываем
друг на друга
когда ты лежишь на мне
я взглянул в тебя
и ничего не стало
треугольник смотрит из-под овала
затмение... северо-запад и центр, снег и солнце
замкнулись маршрутами
а мы смотрим на карту
и на время
и в пространстве одинокими телами
как волна ракушками играет
цветосимволика, планиметрия
бог дофамина, инсайтов и звёздных вспышек
в голове город из наблюдательных вышек
над ними блестит облако-барашек
их шпили применяют к небу электрошок
***
нужно жизнь превратить в искусство
а не искусство в жизнь
нужно растворить жизнь собой
самому растворяясь
и с собой расставаясь
кто я? ты поймёшь, когда откроешь конвертик
похожий на небо
с семью отворившимися порталами
боишься? я трёхглавым вороном сажусь
у твоей постели
и клюю прозрачный пластик
энергетической защиты
вот я прорвался сквозь неё
ударил чёрным лучиком в глаза твои
и прошептал: укрась жертвой трон свой
красной горизонтальной жертвой
совершаемой в ту часть года
когда земля скрывается и перестаёт плодоносить!
готовь рассаду, лопаты для чистки снега
и мы поможем взойти плодам
разжигая денно и нощно костры
но сколько вертикальных деревьев мы тогда перебьём ради скромного урожая?
не важно! мы в состоянии расплатиться за жизнь свою
парочкой прямых нравственных истин
***
я превращаю психологические разъёбы в материал для
стихов и топливо для продуктивной деятельности
kind of recycling you know
но это подсаживает
по правде сказать нас подсаживает всё
что мы помещаем внутрь себя
мы врачуем себя и делаем швы
на себе и рвём эти швы
и всегда всё повторяется
по новой по новой
по сверхновой
и снова по новой
я установил божественную родословную
всех болезненных состояний
почти overgeneralization
духи стали приходить
страшные, но я их понял
и смотрел им в глаза
как Гоголь – чёрту
и Достоевский – самому Христу
это были древние боги, сдавшие свои посты
и устроившиеся плясать на неестественно траурном карнавале
христианского мифа
но сохранившие себе за это и крылья
и дыхание огненное
и размножившиеся
по всей планете
змиями новой земли
они-то и сводят людей с ума
и сводят с другими людьми
и зажигают солнце
и сыплют снег на наши головы
и гудят проводами
и погружает нас
в бирюзовую завесу
потаённого воздуха
***
стихотворение, написанное прямо сейчас в маршрутке
ничем не отличается от обычного стихотворения
разумеется, кроме фиксации самого творческого акта
да и это уже мейнстрим и конвенция
поэтому я забываю об изначальной идее
и просто пишу: вот голландский флейт с белым парусом
покачиваясь тащит груз: шерстяную одежду и золото испанской короны
вот солнце заходит и вода окрашивается
цветом жёлтого тюльпана
вот тюльпан красный и его уже срезали и луковица
употребляет энергию, чтобы произвести на свет новый стебель
вот стебель существующий заранее и не видящий себя
и крепкая мачта, которую уже произвели и её ствол, который издаёт скрип
разносимый эхом на зимний лес, где мы с тобой не встретились
но тем не менее, это посвящение
письмо в бутылке, которой нет
человеку, которого я ещё не обрёл
но уже потерял
прошла вселенная с тех пор, как я видел этот дом
и смотрел далеко вверх
и далеко с самого верха этого дома
был виден лес
обрамлённый в перспективе серой девятиэтажкой
как крепостной стеной
в прошлой жизни я бродил по лесам
и звал тебя по имени
и мы ели и спали на природе, взрастившей нас
и росли вместе друг с другом
и вместе с нашим лесом
пока однажды не вошли в сад
и не стали работать на его хозяина
который платил нам едой, которую мы никогда не видели
а потом наливал воду
красную солёную или сладкую воду
чёрную, густую воду
и мы пили её, пока не стали теми, кто мы сейчас есть
и мы забыли друг друга так, что встретившись взглядом
спросили друг у друга: кто ты?
и разошлись в два разных города
и вот я иду по городской улице
и пишу
вокруг меня тьма, разбавленная фонарями
я сел не на ту маршрутку
и теперь мне придётся прогуляться
я забыл, что писал до этого
и не уверен, что обращаю внимание на происходящее вокруг
потому что пишу
впрочем, как и обычно
ах, вспомнил
я писал тебе
вспомнил и теперь улыбаюсь
иду и улыбаюсь, как дебил
да я и есть дебил
что тут греха таить
у меня расслоение мозжечка
помнишь, как мы гуляли?
я припоминаю тебе это
как припоминают о хорошем сентиментальные безнравственные люди
чтобы заретушировать перед своими жертвами то плохое, что они сделали
я знаю, тебя не проведёшь
потому что ты сейчас не только в моей голове
но и в моём сердце
и ты как злое божество херачишь в меня рентгеновскими лучами
которые я представил фиолетовыми
и моя плоть шипит, как на другой планете, близкой к солнцу
хотя на самом деле мне холодно, как на Луне
а значит и тебе может быть холодно
я знаю, что нам вместе холодно
потому что мы в разных мирах
в разное время
может быть, потому-то нам и холодно, что мы совсем порознь
всё, мои пальцы болят от холода
выкладываю в сеть
