Ямайка

ЯМАЙКА

                Кевину Тейлору

по стране дикой и неустроенной

на заднем сидении серебристого внедорожника

третий день без еды

/любимая мне так стыдно/

в худи ветровке и джинсах

когда снаружи на зарослях и шоссе

молочная пенка невесомого карибского зноя

наматывая парео на шею как шарф

и всё равно замерзая от кондея на +14

и голода

/любимая мне так стыдно объяснять это/

грея руки о стаканчик капучино с заправки

«которому нет равных по вкусу и целебным свойствам» хандке ты прав

на первый и второй день без еды

пока от него не сблюёшь

в окно внедорожника

на третий

/любимая мне так стыдно объяснять это

но нам лучше перейти на голосовые сообщения

потому что на самом деле/

по стране дикой и неустроенной

земля которой такая круглая и выпуклая

какая может быть только на взморье

словно мокрый лоб новорождённого

а воздух нить зрения на свету

с человеком который меня ненавидит

за всё что я люблю

и от этого хочется любить ещё сильнее

каждую тропинку парка даннс ривер

по которой я могу пробежать а он нет

водопад на который я могу подняться

в сцепке с чужими людьми а он нет

– девушка вы здесь одна?

– одна

и это так пронзительно ясно

как бывает лишь когда ты с кем-то 

кто тебя ненавидит

за то что ты любишь

бесплатное сладкое молоко

на столе у закрытого бара

перед пробежкой по 11-мильному пляжу

в 5:30 утра

в обе стороны

подъёмы в 5:30

и пробежки

которые он воспринимает как месть

за то что он не бегает

за то что он не может бегать

за то что он не может любить

меня как представителя мира нормальности

которую перед ним отстаиваю

с яростью меньшинства

моя нормальность мой кич

моя нормальность я ношу её как ирокез

в академии ненормальности

если отличаться значит

не быть травмированной

даже когда тебе не дают есть

не быть обесцененной

даже когда тебя спрашивают

зачем ты пишешь стихи если за них не платят

не быть жертвой домашнего насилия

даже когда ты жертва домашнего насилия

и спала с диктофоном в наволочке

пока не встретила этого человека

и на миг не поверила что теперь-то всё будет иначе

если отличаться значит не быть

политкорректным

этически безупречным

склонным к коллективным формам

ненависти и любви 

то я хочу отличаться

как отличалась тогда

когда это значило

рисовать крылатых кошек

в студии детского творчества

как отличалась тогда

когда это значило

любить только непохожее

а непохожее не стеснялось быть другим

не боялось называться другим

а не насаждало себя

как разновидность нормы

такого я ни разу и не встретила

видела только на своих рисунках

в студии детского творчества 

потому что всё исключительное

сразу начинало стремиться

к своему пониманию нормы

за мой счёт

и мстить всему естественному открытому

за свою исключённость

через меня

– с тебя начну

говорил профессорский сын которого возбуждали

только видео подвешенных за конечности женщин

и детей которых забивали лопатами в компостных ямах

– с тебя начну

говорил американский араб

приехавший в россию из сан-диего

преподавать «пробовать новых pussy»

я заебался с отношениями каждую встречай-провожай

хочешь сама приходи я могу предложить только секс

– с тебя начну

говорит этот самодовольный

американец с тётиным бизнесом и морбидным ожирением

– меня гнобили по жизни а теперь я буду гнобить

ты живёшь в мыльном пузыре

в жизни имеют ценность только деньги

я проверяю баланс своих карточек каждый час

я этим obsessed

так что выбирай

завтрак или бензин

обед или сборник поэзии

а вообще иди на ютуб и там читай стишки

пиши проще чтобы были подписчики

может что заработаешь 

меня надо любить просто так

я ничего давать взамен не обязан

это современный мир

это равенство

по стране дикой и неустроенной

меня носила некая сверхъестественная сила

которую тело добыло

из земли своего тела

истончив её до стекла

/это пишу не я мне пришлось

попросить о помощи/

по стране дикой и неустроенной

я ехала в тончайшем лекарственном пузырьке счастья

когда тело прозрачная ампула

а внутри веселящий газ

(и попробуй пойми сейчас

с чем когда-то столкнуться выпало

тусклый свет пробежавший пó полу

просочившийся мимо глаз)

/и сегодня целый день я не находил себе места

но в конце концов решился сказать как есть/

поднимала раковину гигантский стробус

из стоячей воды у залива

кормила молочком колибри и зябликов

которые были даже меньше колибри

летала по лестницам роуз холла пытаясь догнать тот свет

который ночевал в сквозных проходах

мне предлагали лесбийский секс у костра на пляже негрил в новогоднюю ночь

и косячок в 5:30 на моей одинокой пробежке

мне писали двое любимых

американский араб и француз из бывшей колонии

тот с кем хотела быть

и тот с кем хотела остаться

но понимала что ни того ни другого не будет 

а за рулём пафосного джипа

по дикой и неустроенной стране

меня возил переполненный ненавистью человек

пока было куда двигаться дальше

– нет мужик ты дальше не проедешь

дальше только пешком

мужик ты и пешком не сможешь

как это ты так разъелся?

мужик надо худеть

и я впервые в этой машине улыбаюсь

и я впервые в этой машине смеюсь

бесхитростному бодишеймингу

в стране не знающей этого слова

и туземец привстав на байке

видит меня и тоже смеётся

потому что смеётся девушка

потому что смеётся белая девушка

потому что он рассмешил белую девушку в шикарном автомобиле

а потом вдруг грустнеет грустнеет

– ну давай попробуем ещё

он садится на капот

серебристого внедорожника

и беспорядочно жестикулирует

серо-зелёная майка затвердевшая от грязи и пота

несколько дредов-жгутиков на взъерошенной голове

робкие и шаловливые всё вмещающие глаза

словно он носит в себе этот мир

в первозданном скрытом от всех виде

как антилопа первого телёнка

– нет бесполезно

ты не проедешь мужик

мы выходим на дорогу которая

уходит из-под ног                         такая круглая и выпуклая

жизнь идёт дорога идёт это правда                     какая может быть только в горах

                          словно горячечный лоб новорождённого

мы стоим всё идёт сквозь нас                     в голод который кажется     

всё идёт кругом всё колеблется

                                                        (а воздух нить зрения на свету)

                                                                              сейчас поднимет изнутри и понесёт

за прозрачной завесой слабости                 

                                                         вслед за ходом земли

мы поднимаемся туземец поддерживает под руку 

нет не меня а его

– осторожно мужик

с твоим весом упадёшь не встанешь

сейчас придём ко мне домой

угощу вас джекфрутом

единственное что у нас есть

вы уж простите

мать в головной повязке готовится резать джекфрут

огромный зелёно-коричневый

медлит я отказываюсь она держит его и медлит

– что ж ты сынок такой жирный

тебе бы поменьше есть

человек переполненный ненавистью

садится отдышаться на скамейку

а мы с туземцем идём за сарай

– это мой дом дорогая

смотреть коноплю

– травку не предлагаю тебя вон и так шатает

укачало? пойдём поедим

– а давай не будем есть

а давай не будем есть сейчас

не будем есть а поднимемся

на пик голубой горы?

– он не сможет

– а мы без него

только ты и я

– ты и я?

– ты и я

на твоём мотоцикле сгоняем по-быстрому

за 40 минут доберёмся?

– и ты поедешь со мной?

– да я с тобой бы только и поехала

– а почему ты хочешь туда?

а ты знаешь я всего хочу

так сильно будто

жизнь идёт сквозь меня

одним непрерывным потоком

и я не успеваю пережить

всё то что со мной происходит

по стране дикой и неустроенной

на мотоцикле с лысой резиной

одной рукой обхватив со спины дикаря

– хватайся покрепче будет трясти

и хватаюсь покрепче

и трясёт

под моими ладонями

ходят его рёбра

и выскакивают из рук

на очередном ухабе 

между моей грудью и его спиной

мог бы поместиться ещё один он

или ещё одна я

и это так непривычно

потому что прижаться

будет значить захотеть прижаться

а не просто держаться за него

– хватайся как надо

будет трясти

и трясёт

и хватаюсь

и обнаруживаю

что от лесного человека в затвердевшей от грязи футболке

пахнет только лесом

а ещё говорят вонючие негры

ни одного вонючего негра не было на ямайке

даже на рынке в лусеа

от каждого старика в толпе

пахло зеленью тёплой разморенной солнцем зеленью

и землёй

а не как в тц европейский

от холёных хипстеров

пахнет пóтом духами отрыжкой фудкорта или голодным нутром

ни одного вонючего негра не было на ямайке

а были ли там негры?

я не помню ни одного

негра

я помню людей

не различаю цвет кожи то есть не обращаю внимания

а потом кто-нибудь говорит

– красивый? да ну

он же чёрный/жёлтый/чурка/обезьяна это омерзительно

я не понимаю какой он

и что омерзительно

а потом доходит

и шарахаюсь

от этого мира

в другой

когда-то мне тоже говорили

– его же нет как можно любить умершего

только умерших наверно и можно любить

а потом мне перестали об этом говорить

потому что я об этом замолчала

и об этом заговорило всё вокруг

– слышишь это странствующий голубь

он прячется в зарослях и кричит

по ту сторону слуха

– смотри какой вид обязательно сфотографируй

кстати а как это

«фотографировать»?

я никогда не фотографировал

так чтобы на экране

осталось то что видишь

а это возможно

сфотографировать тебя?

давай вон на той площадке

ты не спустишься

я спрыгну а ты держись за меня

крепче

будет трясти

и держусь

крепче

и трясёт

и он прыгает по отвесному склону

со мной на руках

как кошачий лемур

отталкиваясь ногами

в стоптанных кедах

от выступов и корней

а потом над ущельем действительно голубым на солнце  

делает первое в жизни фото

на мой смартфон

– а почему это называется

«фото – графия»?

а почему это называется

«смарт – фон»?

фотографию делает не навык

фотографию делают любящие глаза

видящие в тебе красоту глаза

раскрывающие твою красоту глаза

а не желающие стереть её смазать украсть

это будет единственное фото с ямайки

которое получилось 

его опубликуют в журнале «этажи» под моей подборкой

о гражданской войне в кот-д’ивуаре

с пометкой «фото кевина тейлора»

и все решат что это

профессиональный фотограф откуда-то оттуда

джунгли и джунгли один чёрт 

но кевин тейлор имя звучное кто не знает кевина тейлора

и я хочу тебя поцеловать

и я боюсь тебя поцеловать

потому что я женщина

потому что я знаю мужчин

и кто как не дикарь в горах может меня изнасиловать

если меня насиловал

в московской квартире

профессорский сын

за которым я была замужем

/любимая мне так стыдно/

если мой преподаватель английского

араб из сан-диего говорил

–  ты ведь понимаешь

если ты откажешься от секса

я могу тебя изнасиловать

а я не отказывалась

я просто его любила

так сильно что не могла преодолеть

нежность которой окружила его

/любимая мне так стыдно/ 

если в мои пятнадцать

самый известный детский писатель россии

втолкнул меня в номер на форуме  

и сопя опрокинул на кровать

– ты ведь знаешь я люблю детей

на следующий год будешь для меня слишком взрослой

– отпустите пожалуйста только и могу сказать

с уважением

боясь что он обидится

и он обижается а потом даёт интервью

где говорит что у нас «отношения»

показывает моё фото на заставке своего монитора

после этого я начинаю прогуливать уроки в лицее

где учителя при всём классе спрашивают

– ну что как там твоя сексуальная жизнь

с детским писателем?

– решила не готовиться к поступлению

а развлекаться со старичком? 

это конечно легче

перед смертью он позвонил

может быть извиниться

я не ответила 

/любимая мне так стыдно объяснять это/

но скорее всего

со мной никто не был так бережен

как дикарь в голубых горах  

ни к кому я не прижималась

на бешеной скорости

зная что ничего не случится

Я целую тебя и за ту, перед кем

███████████████████████████

И за ту, что меня █████████████████

█████████████████████████

И за ту, чья любовь ██████████████████

██████████████████████████████

и мы едем дальше на пик голубой горы

резкий запах косячка который он закладывает за ухо

раньше я думала что весь персонал отеля

пользуется одним и тем же моющим средством

вологодское оканье ямайцев

буду рассказывать о нём студентам

– а хочешь сегодня не вернёмся назад

переночуем здесь в джунглях

а хочешь вообще не вернёмся

станешь моей женой

– я уже замужем вру я

чтобы он побоялся меня тронуть

а если мы и правда не вернёмся

и он меня изнасилует

на этой площадке над ущельем

или в ущелье

в этой деревне через которую мы проезжаем

или в следующей

с этими аборигенами выходящими поглазеть

или с другими

что они спрашивают я не понимаю

– нет у неё есть муж он внизу отвечает кевин

и мы едем дальше на пик голубой горы

мои колени обхватывают его бёдра

так плотно как будто создают напряжение

на котором мы мчимся

потому что больше мчаться байку не на чем

сколько счастья может пройти мимо

если в голове одна мысль а вдруг изнасилуют

а с другой стороны чем это страшнее

всего что уже было со мной

/любимая мне так стыдно/

не насилую ли я себя сама каждый вечер

в номере отеля с человеком который меня ненавидит

каждая женщина насилует себя сама

каждая женщина изнасилована своей природой

переломлена через колено истории

на каждом её повороте

извращена

на каждом витке самоопределения

может быть поэтому мне постоянно хочется

сбежать

извернуться и выскользнуть

из обстоятельств

не поддаться укоренению

не врасти ни в кого ни во что

                                                    бренер ты прав

только на обратном пути

убегая из бегства в которое

пустилась сама

я перестаю

бояться

перестаю

снимать всё на камеру

чтобы оставить себе

чтобы оставить

и только сейчас

остаюсь

прижимаюсь лицом к твоей спине дышу в неё и плачу

и рассказываю тебе по-русски

как в первую ночь с мужем  

которого до этого не видела голым

вышла из ванной

держась в пространстве как воздушный шар 

только усилием лёгких  

от смущения и непонимания

что делать дальше

а он крикнул сука

а он крикнул нахуй блядь

что я здесь делаю зачем я приехал в эту грёбаную грецию

нахуй мне всё это и ты сама

и что-то ещё  

я вернулась в ванную

и писала оттуда сообщения маме

а потом меня долго рвало

в унитаз сьюта для молодожёнов

наутро он сказал меня не возбуждают женщины

меня возбуждают только их мучения  

но раз уж я приехал сюда с тобой

никчёмной целкой

ты не выйдешь из номера

пока я не кончу

будешь сидеть здесь сколько мне понадобится

день два три

буду только ходить пожрать

потому что я заплатил за это

плавать в море?

в другой жизни ты будешь плавать

есть

спать

я рассказываю тебе по-русски

о том что его пожалела

с виду такого беспомощного

поэтому и вышла замуж

не зная что есть люди

тело которых привлекает и тело которых не привлекает   

мама говорила захочешь любое

если мужчина опытный

но когда я увидела его голым

длинные точно у кузнечика ноги

поджатый зад

и бледное веснушчатое туловище  

наверное тогда и подкатила тошнота

я рассказываю тебе по-русски

об этом толстом наивном и злом ребёнке тридцати лет

о том что я и его пожалела

за то что его никто не жалел

а он меня возненавидел

за то что его все ненавидели

а я думала что мне больше ничего и не надо

пусть только не бледное долговязое вечно холодное тело

и не русский язык

потому что

русский это язык на котором меня насиловали

моим собственным именем

произносимым с ненавистью

маша машенька теперь могу вынести только maria

словами любимая родная милая

потерявшими всякий смысл

когда их говорят мне и когда их говорю я

в мужском роде единственном числе

мне надо заново научиться

любить говорить

переприсвоить тело через другое имя

выстроить отношения с миром через другие слова

через иностранный язык чужую произносительную норму

говорить i love you вместо я люблю тебя пусть и за этим тоже

ничего не стоит

но языковой барьер это

стеклянный купол который может быть защитой

любая преграда может быть защитой

я выстраиваю свой барьерный риф вокруг своей терра инкогнита

индия души или как там

ямайка отчуждения

которую уже точно никто никогда не найдёт

я убила всех своих первооткрывателей

за то что они сделали со мной

я теперь не говорю по-русски

я теперь не исследую русскую литературу

право её исследовать я должна была заслужить

став девушкой сына завкафедрой

а я не стала девушкой сына завкафедрой  

и теперь преподаю английский

как путь к бегству

и рассказываю тебе по-русски

о сыне завкафедрой

об арабе из сан-диего  

о французе из африки

я рассказываю тебе по-русски

а ты слушаешь на своём языке и ведёшь байк

ямайские сумерки сиреневые

ямайские сумерки вес золота в воздухе

где нет золота а вес дрожит

это мякоть бесплотного фрукта ночи

который можно развести рукой

как память

а потом он сгустится опять

это редкие фонари в деревушках

стайки детей с криками окружающих байк

мы уже не болтаем с местными мы спешим вниз

туда где я оставила чувство голода

туда где я оставила чувство несправедливости

туда откуда я всегда буду сбегать

и куда придётся возвращаться

чтобы было откуда сбегать

– поезжайте скорей

постарайтесь быстрее добраться до кингстона

на улицах ночью опасно

только подождите мама собрала лимонов

возьмите возьмите лимоны

и мой телефон

как называлось это место? интернет?

и мы сможем там видеть друг друга

как в жизни? как на

фотографии?

я найду интернет и мы сможем общаться?

он находит это место

интернет

на следующий же день

и мы можем общаться

это проще чем добраться от кингстона до негрила

человеку без денег

человеку без паспорта

человеку без прав на вождение

с байком который развалится

на следующем повороте

/из-за того как складывалась жизнь

я не мог усвоить некоторые вещи

доступные остальным

но больше всего мне хотелось бы измениться

может быть ты почувствуешь как мне больно

и не осудишь меня/

а я еду на заднем сидении

пафосного внедорожника

и один за одним ем лимоны

собранные матерью дикаря

единственную пищу за три дня

пока не начинает сводить зубы

и плачу от благодарности

__________

Любимая, мне так стыдно объяснять это. Но нам лучше перейти на голосовые сообщения, потому что на самом деле это пишу не я. Мне пришлось попросить о помощи двоюродного брата. Я неграмотный, и это отрезает меня от жизни. Я даже не могу освоить телефон. Глубоко внутри я чувствую себя ущербным. И сегодня целый день я не находил себе места, но в конце концов решился сказать как есть, чтобы наши пути не разошлись. А это возможно, только если между нами не будет лжи. 

Из-за того как складывалась жизнь, я не мог усвоить некоторые вещи, доступные остальным, но больше всего мне хотелось бы измениться. Может быть, ты почувствуешь, как мне больно, и не осудишь меня. Или даже согласишься дать мне несколько уроков английского.  

Я не хочу ничего скрывать. Я думаю о тебе днём и ночью. Иногда, несмотря на голод, я не могу заставить себя поесть, потому что думаю о тебе. Но у меня нет денег на нормальную жизнь. У моей мамы пятеро детей, пять мальчиков. Она растила нас без отца, он бросил её, а вскоре умер. И когда нам нужно было идти в школу, не было ни рюкзаков, ни обуви. Мама справлялась одна. Иногда мне стыдно вспоминать об этом, а иногда мне страшно. Она за всю жизнь ни разу нас не ругала. Знаешь, я бы очень хотел вернуться в школу, пусть мне уже 30. Сейчас я бы справился, смог совмещать выживание и учёбу. Но ты всё видела своими глазами. Господи. И хотя я не умею читать, это какое-то чудо, что ты пишешь книги и моя история может тебя вдохновить. Мне кажется, я понимаю, что такое книга. Это будет длинная история, и всё, о чём прошу тебя, – не исчезай.

Yours sincerely,

Kevin Taylor