Анна Сеферович. Ее мать возвращается с гор (перевод с сербского Анны Ростокиной)

СВОБОДА СБРАСЫВАЕТ ПРЕДПИСАННОЕ ЗАВТРА СО СКАЛЫ

Запах осенней листвы –

Разложение, таяние

Груши, грецкие орехи –

Созревание, падение

Дым –

Ветви, пластик –

Горение

Уголь, дерево в кубометрах –

Здесь, и слава богу

Птицы летят на юг –

Скользят созвездия

Ее мать возвращается с гор и

Пахнет мокрой шерстью, животными и травами

Принесла рассказ о женщине, что там жила

Не так давно –

Сбросила одиннадцать новорожденных младенцев со скалы –

Говорят, они считали

У нее были разные любовники –

Говорят, они смотрели

Она хотела сохранить все в тайне –

Говорят, были уверены, что так

(слышу их дыхание сквозь стены

у них блестящие зубы

острые глаза)

Но ее мать думала

Что та просто не хотела больше детей

Спать с мужем – это была еще одна повинность в веренице дел

Теперь этот лес проклят

Его заполонили души ее детей –

Все знают: дети, умершие некрещенными, превращаются в кикимор

Охотник убил зверя, оленя-рогача, часть этого леса

А все, что во власти леса –

То под запретом

Демоны разъярились

Теперь, два месяца спустя, охотник умирает от быстро прогрессирующего рака

Его тело превращается в

Дикое мясо

Неприрученное

Неконтролируемое мясо

Его тело превращается в

Сжирающего его демона

И, конечно, в этом виновата женщина

Уже мертвая женщина

Все знают: женщина превращает мужское тело

В дикое, неконтролируемое мясо

Сейчас та самая пора – сезон забоя скотины

Животных всегда называют одинаково

Новое животное, старое имя

Имя живет, животное умирает

Механизм замещает части

Это так везде, там просто очевиднее

Там сейчас красиво

Нет тумана

Всюду солнце

И листья ежевики бордового оттенка

Дымоходы

Теплый свет в окнах

Тесный воздух, давайте вместе в тесноте

Семья

И это никогда не прекращается

Семья

Ты моя семья

Это никогда не прекращается

Животные

Ты мои животные

Это никогда не прекращается

МОГЛА БЫ ИЗРЕДКА И ПОКАЗАТЬ СВОЮ ЛЮБОВЬ

Сначала слышалось

Металлическая садовая калитка

Громко лязгает

А потом ее каблуки

Бурят бетон

С директорским нажимом

Вызывая напряженную смесь

Ожидания, нервного волнения

И странного чувства вины

Безо всякой видимой причины –

Мама приехала домой!

С чемоданами, полными

Сладостей для детей

Красиво упакованных

Историй для взрослых

Матери

Ах, эти матери

Наши матери

Стойкие блондинки, отвечающие за

Угольные разрезы

За добывающих мужчин

(он жив, все хорошо

он внутри

он зарабатывает, производит)

Матери, равнодушные

К детям

Производили на свет детей

Поставляли чистые простыни

Подавали на стол еду

Подавали развлечения

Впрочем, развлечений не было

Нет

Без развлечений

Однажды ей предложили

Дом на святой земле

Та отказалась

Не захотела там жить

Сказала, что за равнина

И без птиц

Плоский блин святой земли

Нет, это не для меня!

Еще она сказала, что в некоторых

Странах, где она была в своих

Командировках

Не было хлопкового нижнего белья

Приходится ждать своей очереди

Чтобы его купить

С голой попой?

Спрашивали дети, заливаясь

И что еще в одной стране

У женщин были самые длинные ноги

Из всех что она видела в жизни

Те пили, как чемпионы

Разбивая длинные стройные колени

О старые каменные улицы

Она пробовала угрей

Лягушек

Змей и какие-то желатиновые десерты

Пила мартини

И черных русских

И белых русских

И летала на самолетах

Где обед давали в красивой

Упаковке на пластиковых подносах

(Неизменно привозила домой

Пакетики с солью и сахаром

И одноразовые вилки и ложки

С логотипом авиакомпании)

Рассказывала нам

Что в некоторых городах

Ее сопровождал агент

Говорил ей, если

Та заходила слишком далеко

Вечно приходится идти слишком далеко

Чтобы понять

Холодные напитки

Из

Коричневых буфетов

Холодной войны

Мы все зашли слишком далеко

В то утро в день ее тридцатисемилетия

Она взглянула в зеркало

И наконец-то поняла

То странное выражение

Материнского лица

Что видела ребенком

Она смотрела на нее в окно

Та была тонкой

Всегда казалась

Девчонкой издалека

Правильная костная структура – сказали бы охотники на таланты

Теперь в ее воспоминаниях

Всегда сумерки

Крыши и кроны

Медленно тонут в абрикосовом варенье

Заката

Всё парит

Здесь

И ее мать тоже

Парит

Мать невесома

Делает затяжку

Курит, как ковбои, что верхом

Скрываются за горизонтом

Курит, как французские кинозвезды

В кабриолетах, кружащих над Средиземноморьем

Курит, как свободная женщина

Зависающая в баре, готовая

к новой любовной авантюре

Как тайный агент

Как Бонд, Джеймс Бонд

Такой она казалась ей

Выкуривающая безвозвратные часы

Дрейфующая в теплых сумерках

Но это ее особенное выражение лица всегда было

Непроницаемым

Вплоть до того утра, когда она

Увидела собственное лицо в зеркале:

Отекшие глаза и скука без конца

Да, вот оно!

Ее мать страдала скукой

И то была особенная разновидность

Слоистой скуки

Скука фабричного рабочего

Решившего остаться

Навечно на одной и той же фабрике

Которую не любит

Решившего, что каждый

День будет одинаковым и

Не до конца приемлемым

Но каждый день будет

Приятно знакомым

Предсказуемым

И этого вполне достаточно

Это была не та скука, какую чувствуешь

Когда нечего делать

Или не хватает развлечений

Это была скука, в которой

Все было скучным

Сама суть ее

Вселенной была скука

И эти абрикосовые сумерки были

Лишь материализованной

Смертной скукой

Теперь ей ясно

Выражение материнского лица

И она любит мать

Больше, чем когда-либо

Вокруг места, где она курила

Ширился круг окурков, как

Вывернутый ореол

Как маленькая сцена

Выжидающая пока она вернется

И срежиссирует еще один

Величественный и волнующий закат