Александр Шимановский. По свету каждой вещи (с комментарием Владимира Кошелева)

Кажется, что Александру Шимановскому удалось самостоятельно сформулировать основу своей поэтики: «Белое стояние / среди видений». Его поэзия акцентирует внимание на образах, связанных со снегом, льдом и холодом: они бьются, позвякивая, о внутренние тире или, напротив, останавливаются в пространстве между строф. Эти стихи близки к минималистской эстетике, но они не скованы ей. Автор чувствует свободу в выражении лирических впечатлений:

Как бы ни был далёк

этот звук

птицы, вылетевшей из печи,

сердце потребует в обмен.

Шимановский – поэт острых зрительных и слуховых впечатлений, и неудивительно, что стихи из цикла «Птицы ослепительные и говорящие» предваряет эпиграф из Уоллеса Стивенса. Вслед за ним Шимановский обращается к малой форме, находя особую гармонию между (вырванным отовсюду) «Я» и окружающим миром. Последнее стихотворение в подборке (почти хайку – и здесь снова чувствуется влияние Стивенса) – просьба «быть», адресованная лютне, равна просьбе «продолжаться» своим звучанием:

Лютня, временем будь,

девять конских волос,

один аккорд с моим принимая.

– Владимир Кошелев

ПО СВЕТУ КАЖДОЙ ВЕЩИ

Несколько стихотворений из другого цикла

***

Снежный папоротник

тут же белым укажет,

словно лицом,

на тень от большого храма.

Снег, не знающий меры

не доходит до нас,

ибо наше занятие – тень ваших дел,

плоды наши – тень ваших садов;

жизнь наша – тень вашей жизни;

смерть – тень всякой смерти.

Снег встаёт тенью белого храма;

Холод света скорее ловите!

***

Белое стояние

среди видений.

Снова эта гора

на заднем плане,

словно все умножение льда

и света,

где мы тихо по ней возвращались;

все тот же

воздух – вверху.

Пора идти туда, где нечего скрыть

и нечем укрыться;

где знать о нас не будут,

но известно, к чему готовы

и что смогли.

***

Спустившийся город

высокой воды,

– А если не бог отразится?

где у лёгких ворот

все те же черты, как у нас на лице,

а если смирение – великое сходство;

и если чьё-то дыхание

не проявит тепла, неужели ничего не увидим?

– Пойдём по свету каждой вещи,

где нам задуман был этот поход.

Из цикла «Птицы ослепительные и говорящие»

A man and a woman

and a blackbird

Are one

– Wallace Stevens

***

Как бы ни был далёк

этот звук

птицы, вылетевшей из печи,

сердце потребует в обмен.

***

А прежде – неразличимые

тени на ивовых ветках

себя на воде,

угадав, замыкают

с кругами.

И как все сюда попадает,

вода падает ниц и лиц не помнит –

только эти вращения хищных глаз

слепоты.

***

Доступно ли им это счастье –

двигать крыльями,

словно вещами?

***

Голос распустил себя

в небе, как платье,

и мир по нитке взял,

по белой, до самой той поры,

пока она не стала криком

и делом каких-то машин.

***

Весь день

одного лишь прошу

у чистого полдня:

пускай и эта,

вертикалью встающая тень,

сыграет.

***

Лютня, временем будь,

девять конских волос,

один аккорд с моим принимая.