Землянки Лазо
***
Когда из чернозёма выйдет дно – там пустошь
тянет за собой Икара: кто сможет страсть
замуровать в ладонь – горчичник
обовьёт Килиманджаро и в
го́ру будет впрыскивать огонь. Загнать в силки
гуляние своё, чтоб видеть как оно скопо́й
ветвится от встречной музыки, что
в бурдюке несёт сквозь жар
---
продолговатая
ослица.
***
Лети-лети и здравствуй невзначай, похожий
на ворох из пакли льняной и Улисса –
захватит гримёрку ночным
обаянием актриса,
и будет подножкой,
как розовый куст. Ильича с пришпоренным
облаком, спустят в эмалевый грот –
и видно, что волчья темень
пристыла к рубахе,
[1924 – …]
но только мелькнёт перекошенный
мраморный рот – как тут же
в ногах нерестится
китайский
---
арахис.
ШЕРЕНГА
Травинка – тень в казённой простыне – тебе не
удержать себя вне строя: ты прирастаешь
страхом и войною и прошлогодний
снег хранишь в слюне. Где
пыль с тебя сойдёт измором вниз, там зазвучат
холодные литавры и замершее искажение
лиц, врастёт в неопыляемые травы.
Их сок – густой, звенящий
изумруд, и свой же улей жалящая
пчёлка – здесь из штыков
солдатиков куют, и
ждут, когда
сквозь них
прольётся
---
Волга.
***
Из ямки нательной выходит крещёный сквозняк, как
если бы тучка прошла через хлебное сито – в
свой рост заглянуть – и увидеть ковчег
жестяной, не лагерный ватник –
трехглазый пасхальный
бубенчик и рот обволакивать теплой
собачей слюной – подземной
пыльцой, угодившей
в гранатовый
венчик.
***
Почерневшие домики – клубни столетней
зимы – то картофелем веет, то волк
смотрит взглядом дитячьим,
приютишь и с тобой
говорят языком белизны:
губы майских черемух, казённая простынь,
вчерашний озноб. Собирается в круг,
и по кругу шагает незрячий –
колокольчик ловя, что
звенит над его головой, а
вокруг тишина – рукава
завязав за спиной,
почтальоном
---
казённым
маячит.
УЛИЦА ВОИНСКАЯ
Городок состоящий из нескольких сотен
дверей – где печальные женщины
дышат в затылках друг друга:
тишина на фарфоровом
блюдце – тем больше
мертвей, чем теплее сигнальный рожок
на губах у горниста. Не сглотнуть
этот звук, не спугнуть, в нём
мелодия свиста и зло-
вещие шорохи тесных
подпольных
---
кровей.
***
В. И.
А в тебе – пароходный гудок и опавшая ветка
сирени: этот май был с тобой не в ладу,
будет следующий май – ты в него
занырнёшь с головой и в
коралловой пене, станешь
белым, как облако
или ручной
---
горностай.
***
Мне снился лай, и сучье молоко – легло живым
пятном на полустанок, оно могло скулить
штрафным изъяном – морским
бушлатом брошенным
в кусты, не жалостью, но дребезгом стекла. Всё
отвращается за исключением глаз. Какая-
то неслыханная верность, в ней
есть симфония скупого
светлячка, похожего на птичье
сухожилье: мы в раненой
земле три года жили,
сдувая пыль с
---
ружейного
крючка.
2879 КИЛОМЕТР
Продольный звук, закованный в кольцо – обвислая
татарская серёжка, в ней дребезжат две пары
близнецов идущих в направлении друг
друга, сквозь низководный
шепот в камышах:
переживание – это форма круга, в которой стрелки
часовые мельтешат сияющей, посеребрённой
струйкой – заядлых бабочек-капустниц
полотно – как будто угольки
в груди буржуйки –
по головам идут
в печное
---
дно.
***
Фарфоровый гном сквозь себя пропускает слезу – на
срезе витую, повдоль, распустившийся хлопок,
к ней можно впритык прислониться
обилием сопок, и видеть –
где Зевс изо рта вынимает глазурь. Случайная гроздь
винограда и медленный плен, скукожится слух
и начнёт расстояние двоиться, а птицу,
как беглую тень завернут в
гобелен – мне б вспомнить
отца и от этого – не
---
прослезиться.
ЯНВАРЬ
Поспи ещё немного, а потом пока сухое молоко
не растворится, и полость рта не стянет
сладким льдом из-под которого
топорщится жар-птица –
пройдёшь насквозь – и память, и ночлег, как
будто горб верблюжий спозаранку – а
он пустой в нём только человек,
похожий на тебя, латает
---
ранку.
***
А вокруг бежит водичка в тридевять шагов,
коршун в клюве зажимает порох и
весло, свет раздробленный
и ясный в линию
сведён: поиграй душа напрасно с
рыбьим пузырём – соберёт
речную ленту детская
рука – выгнется
дугой Argentum,
говорить –
---
пока.
