Фланирование

ФЛАНИРОВАНИЕ

*

Ищу нужный район в мягкотелости солнца, в криогенном крике грача. Дым котельной оставляет полётный след человека – закрываю глаза и вспоминаю освоенные шаги. Человек поднимает в небо гантели и своё тело до срыва контуров. Поиск не завершается, потому что у города нет окраин. 

На фоне думающего костра земля возмущений выдувает лёд.  

*

天( tiān) взошедшей травы между каменных плит вписан в окружность туч.

В меловой отуманенности стволов с ветки на ветку мелькает синичье сейчас. Повторяю её во-все-стороны пристальность, один глаз запирая ладонью. По буквам читаю комариный укус, и капля крови расплывается по лодышке.

Трава пробивается под неба оставленным гнездом.

Голубь и черный дрозд ищут корм в гербарии и сухостое – их шорохи на стороне птичьего времени повторяют форму хруста моих шагов. У кожи есть собственные глаза – они различают маршруты полётов и заволочённую откровенность горсточки сухих мошек на фонарной склере. Я засею ими клубящиеся плиты к началу схваток грозы.

*

Возле частного дома

пугаюсь лая собаки.

От стоп до головы затянуто движется страх, как в отстаиваемом молоке поднимаются сливки. Снимаю их с себя, и сквозь птицу в руке продевается ветер теплым паром на тыльной поверхности кисти. Начинается говорение рук: я поднимаю голубиное перо и провожу пальцами по бородкам – тело парирует карминную дамбу, поставленную поперёк ручья. Плотность воды распирает кожу и дёсны, собирая меня в туго связанную корзину.

Я в этой плотности – конфигурация вывода – печатаюсь на каждом протоке воздуха. Перелетным путём ветра страх возвращается, подменяя асфальт, и моим шагам сопутствует содрогание. Равновесие сейсмически активно. Асфальтовый лай раздаётся, когда перекроешь ему кислород.

*

Фрагментированным бегом пыльно-черная ящерица скрывается в сосновой паузе забора. Рядом камень в форме капсулы, покрытый дождевыми лунными рытвинами. Прохожу по дренажной решетке с пещерным рисунком неисполнимого: встречного столкновения капель, не коснувшихся земли. Рядом пахнет мёртвой рыбой.

Ветер искажает шаги, наклоняя правую долю моего прямохождения.

От солнца флаеры в руках у промоутера раскалились настолько, что я обжёгся.

полёт равен огню

и вязнет в дислексии уличных строк:

выпускница с волосами отсутствия светового потока

 ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀взглядом горячего клея походкой

прерванного эвакуацией

 ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀урока истории

остаётся мёдом воды на поверхности моего наскального столкновения.

*

Местность просила поэзии, но я забыл блокнот, телефон, и моя память – ниша, откуда ничего невозможно достать. Мёртвый голубь зарывает клюв в землю, и земля чихает при входе в сеть.

Поэзия – перелом открытостью. Кровь пенится, чтобы в рану проникла среда. Я хочу застыть воспаленным, пока ментальный иммунитет устраняет инородные просьбы рассушенных крыльев. В 90% случаев он это сделает. В 10 не получится, и слова заявят новые сотрудничества в клетках памяти.

Серьезность всегда нарочита, несерьезность похожа на впитывание толпой. Земля вбирает в себя клетки голубя, чтобы привиться от птичьего гриппа. Я смеюсь над кислородом, и тот бросается в меня пылью. Чихаю возле голубя, но он обращает на меня невнимание – клюв прилива земли.

*

О ЧЁМ СЛЫШИТ ДЫХАНИЕ

Грач копает клювом палую хвою, вырывает заснувшую кольчатость, стараясь не встретиться с ней глазами, прибавляет жизнь к жизни через радиосмерть. Я в это время наступаю пословицы, и те, ломаясь, отпускают слова, как частоты жаворонков.

ОБЪЯСНЯЮ ГРАММАТИЧЕСКИ ЗАКОНЧЕННОМУ ГРАЧУ, ЧТО ОН И ЕСТЬ – ПОЭЗИЯ

Поэзия – размокшие глазницы и замкнутый клюв. Ты – украшенное палыми иглами видение кольчатости, что поглотила, присвоила тебя, став жизнью. Ты врываешься пропасть земли под своим оперением. А я до тех пор останусь учеником мёртвого, пока не вызубрю на обручах дерева ответ на вопрос: что находится после дыхания,

ответ на вопрос, что находится

возле дыхания

фундук, выпавший из клюва (?)

ТАНЕЦ О СХЕМЕ ТРАМВАЙНЫХ МАРШРУТОВ

17:03: Человек лежит на земле и старается повторить вращением рук-углов извивы реки, геометрию округлых переливаний. Он пытается повторить реку, а становится деревом – земной иглой.

17:06: По холодной влажной земле. Он подходит, становясь рекой. Сыростью времени. Мерное стучание шага. Первый трамвайный рубеж. Остановка и растворение.

17:08: Время поворота трамвая. Перископ над полукругом железной реки высматривает горизонт остановки. Дрозды прибывают вместо вагонов, и деревья замыкают пяточные кости, чтобы наступить на землю электрическим током.

17:11: Ходить задом наперёд означает уводить вагон своего тела от графика, предопределяющего движение во времени.

17:13: Встреть меня, иероглифический голос моих ног. Я черчу на земле маршрут трамвайного полёта и случайно начинаю рисовать числа, которых нет на часовых углах.