Демократическая мистерия зрения. Заметки о фотографии Алексея Парщикова

Демократическая мистерия² зрения

заметки о фотографии Алексея Парщикова

<…>

...в основу творческого метода, если это можно таковым назвать, я положил убежденность, как мне кажется, близкую не только самому Парщикову, но и в целом близкую той эпохе, – убежденность в идее демократии. При всей очевидной незаурядности парщиковской фотографии, смотря на нее неопсредственно, возникает ощущение ее не-законности, то есть независимости от банальных законов фотографического ремесла, – будь то законы композиции, экспозиции или какие угодно иные законы. И дело не в том, что Парщиков был с ними не знаком. Как раз наоборот: его эссе прекрасно показывают осведомленность Парщикова о технической стороне фотографии, и в этом, пожалуй, мы можем разглядеть главную особенность его фототворчества. Рассуждая о фотографии и фотографируя, он не указывает на объект фотографии, как на нечто уже осуществленное, которое – что только и остается фотографу – следует просто запечатлеть, задокументировать, отпечатать. Сравнивая фотокамеру с театром, Парщиков неизбежно указывает на фотографию, как на некое сакральное действо:

«какое выбрать место, чтоб поставить храм?»

(«Выбор места»)

– схожим по-существу вопросом задается и Парщиков-фотограф, хотя для фотографии он скорее должен быть сформулирован так: «какое взаимоотношение резкости и диафрагмы подобрать, чтобы храм <в>стал?». И речь идет действительно о взаимоотношении, о подчеркнуто не-механистических связях внутри самого процесса фотографии. Парщиков называет это «экзистенциальным параметром», таким образом превращая театральное возникновение объекта в кадре в deus ex existentia, вводя фотографию в сферу пластических искусств и возвращая их к самим истокам, – античным мистериям.

При этом, несмотря на конкретную заданность чисто механических параметров фотокамеры, объект появляется на сцене парщиковского театра наиболее естественно и свободно, совершенно в духе демократической фотографии Уильяма Эгглстона:

«формы – природные или искусственные – находятся в ожидании, что их обнаружат и поймут»

(Подпись к «Гонкам инвалидов»)

и еще:
 

«мне как раз интересно наталкиваться на такие места вокруг меня, которые, казалось бы, созданы для моей камеры, которые оказываются событиями. это могут быть вещи, переходящие во время из безвременья, – уже не мгновение, не рутина, а руина, закидывающая сеть своего плюща в вечность»

(Подпись к «Риму»)

Случайно или нет, но мне кажется, что именно таким образом Парщиков в собственных археологических исканиях откапывает демократию, как творческий метод, совершенно непригодную в тоталитарном настоящем, но оказывающейся делом будущего, постоянно обновляющегося и ведущего за границы того, что непосредственно есть. Можно сказать, что в этом аспекте демократическая фотография Парщикова неким естественным образом сближается со «следом» Деррида и, уводя нас постоянное-будущее, дает надежду на саму возможность того, что расхождение «пейзажа и ответа» (конечно же, данного в «латунном судорожном языке») будет преодолено.