Шум внутри черной раковины: о книге Осе Берг «Тёмная материя»

Берг Осе. Тёмная материя. — М.: SOYAPRESS, 2024

В поэтическом сборнике «Тёмная материя» Осе Берг изображает гротескные мутации человеческого тела, эрозию молекулярных и экологических ландшафтов, создавая новую гибридную форму биологической научной фантастики — экопоэзию.

Название «Тёмная материя» присваивает книге как бы удвоенный смысл: изначально под «материей» понималось именно неоформленное вещество, которое по этой причине не могло не быть «тёмным».

Латинское materia (строительный лес, материал, ткань) является семантической калькой с греческого hyle (лес, дерево, материя). Например, Аристотель под hyle понимает «ещё не принявшую форму реальных вещей "первоматерию", которая в качестве голой, ещё не осуществлённой "возможности" обладает единственным свойством — способностью принять определённую форму». Как и тьме, материи чуждо различие, поэтому в ней нечего разглядеть, негде провести границу.

Книга Осе Берг открывается прологом, в котором выделены две финальные строки:

   Склеп раковины, материалы дышат.

   Тьма материи бездонна.

Основным разделам книги также предшествует пролог, в котором повторяется формула с упоминанием «материала»: «материалы дышат», «материалы рвутся наружу», «материалы железной дланью управляют своими лицами…», «материал ждёт своего часа». Тьма материи заполнена слоями материалов со своей волей, выступающих на свет в форме вещей.

В этом контексте нельзя не упомянуть ещё одно «соучастие с анонимными материалами» в жанре theory fiction, а именно «Циклонопедию» Резы Негарестани. Как и «Тёмная материя», «Циклонопедия» — это спекулятивное повествование об апокалиптических тенденциях нефтеполитики, в котором важную роль играют «материальные посредники». Например, таким посредником для Негарестани выступает сама нефть как участница экономического обмена: «События конфигурируются сверхпроводимостью нефти и глобальными петродинамическими потоками до такой степени, что нефть оказывается в большей степени влияющей на разворачивание и совершение событий, нежели время». Для Берг посредником выступает материал как таковой, — «материал-машина», выведенная на «интерфейс» реальности: «Как встречу я взгляд другой материал-машины?»

«Тёмная материя» и «Циклонопедия» используют гибридный наукообразный язык для описания процессов на стыке реальности и вымысла. Негарестани описывает это термином «ксенопоэтика», характеризующим творчество из искаженных материалов.

Знаки — нефть письма. В качестве визуального элемента залитые чернилами страницы сборника напоминают об углеводородной природе всего, что не пропускает свет. Для передачи информации фотонам нужно совсем немного темноты. Солярная экономика прекрасного основана на принципе получения максимального количества различия при минимальных материальных затратах. Пока онтологический рынок функционирует, «тьма материи» накапливается медленнее световых скоростей развития и роста, но, стоит машине различия сломаться, органы речи затопит «чёрной пеной» графических нефтепродуктов. Тьма знака расползется по странице сплошным бесформенным пятном, а вывернутое наизнанку письмо «белым по чёрному» лишь усугубит последствия экологической катастрофы.

Книга Осе Берг написана в пространстве неразличимости, из которого «высосано» время: «Чёрная дыра здесь притягивает к себе время». Время и свет — две величины, «конец» которых знаменует завершение существования мира таким, каким его воспринимает человек, — в виде последовательности материальных форм. В свою очередь «начало» мира также связано с возникновением оформляющей хаос системы отсчета, прежде всего небесных светил. Таким образом, скорость распространения света является упорядочивающей шкалой для разлитого в пространстве материального опыта, за пределами которой материалы предоставлены сами себе:

Армагеддон, Икстлан, Вальпургис, Ктулху, смерть тюленя. Въело себя в меня и сквозь меня. Пронеслось смертельно-тихо по людским венам. Мы думали, что властны над волей, часовой механизм материала вгрызался, выламывая наше млекопитающее яйцо из времени.

«Тьма материи» парализует зависимое от производства различий зрение. В вязком, тягучем пространстве отсутствует дистанция для наблюдения. Ландшафт переживается телесно, как органический процесс: «Буду тащить это тело из желатина, буду подхлёстывать эту не-форму, буду продавливать этот организм из газа через серые области». Основными средствами навигации в заражённом материей мире становятся частицы и частоты, запахи и звуки: «Конгломерат частиц на выдохе. Слой стекла в осадке голоса». Обоняние и слух частично берут на себя функции зрения: «По слегка едкому запаху я могла бы определить местонахождение фокуса линзы».

Стекло характеризует звук как материал, в главе «Рентген» с его помощью описано звучание лемуров: «Лемуры мерцающе-сини. Их резкие стеклянные звуки проявляются только на редких частотах. Звуки в своей совокупности смертельны — вырвут барабанные перепонки у нас из ушей, если мы крепко не сожмём бифокальные мышцы». Лемуры — призрачные существа (от лат. lemures мн. ч. «души умерших»), чей род намного старше человеческого. В этом описании читается отсылка к последнему роману Уильяма Берроуза «Призрачный шанс», также посвящённого теме рукотворного апокалипсиса. Главный герой романа Миссьон, которого можно назвать первым экологом, исследует мир лемуров Мадагаскара: «Теперь Чебахаки [лемуры] видели его, и издавали согласные вопли, разрывающие барабанные перепонки». «Призрачный шанс» известен в том числе благодаря творчеству группы CCRU (Cybernetic Culture Research Unit), активными участниками которой были философы Ник Лэнд и Сэди Плант, — родоначальники гибридного письма. В статье «Лемурийская временнáя война», написанной в жанре литературной мистификации, Берроуз представлен как борец с поработившим землю Тайным Советом: «появление этой организации было ответом на ощущение ужаса, вызванное тем, что время распадается на части и <…> спиралевидно "выкручивается" из-под контроля. Спираль <…> была омерзительным символом несовершенства и изменчивости».

Образ «чёрной раковины» или «спирали» — один из постоянных рефренов в книге Берг:

   Спираль соборы лабиринты

   И чёрной раковины шахта

   из тьмы материи.

Повествование оборачивается извращенным эволюционным движением по спиралевидной траектории «себя в меня и сквозь меня». Вначале мы видим организм «медленно плывущий сквозь тишину чёрной раковины». В результате языковых экспериментов он деформируется и мутирует, преодолевая точку невозврата, прорывается за пределы раковины:

   смотрите же, как вырываюсь

   теперь из раковины чёрной.

Парадоксальным образом новый биологический вид также принимает форму раковины, развиваясь уже внутри категории авторства:

   и буду парить одна во мне в чёрной раковине, Осе.

Научно-фантастическая экопоэтика Осе Берг превращает последствия антропогенного изменения климата в тревожный поэтический (сюр)реализм, анатомически намечая новый язык для описания мира, вышедшего из-под человеческого контроля.