Петр Кочетков. Белые стихи
Белые стихи
«Теперь ты там, где знают все, скажи:»
А. А.
*
«Зенит кровосмесительной жары.
Нагое солнце в плавящейся линзе
лазури преломляется, и, чистый,
в зеркале почв стократно отраженный,
слепой и сирый застывает свет
в дырявой атмосфере.
Облака
сохнут как сгустки прерванного акта
между землей и небом.
В этот день
нельзя представить ничего прозрачней
прохладней, легче, беспорочнее, свободней,
воздушней чем «воздушная могила».
(но и она уже дырява стала
и вот уже не выпускает воздух
дарованный как свет пока слова сшивались)
Поговорим об огненной могиле
Только — и круга пятого осколок
Будет слепить глаза и шевелиться в сердце,
Пока все бывшее и невозможное не станет
Своим из пустоты ожившим отраженьем
На отворяемой пещере горизонта
И не воскреснет
*
…начистил диск коры до блеска, лаком
натер, отшлифовал, оставил сохнуть,
бессмысленный и страшный свет обрезал
и хорошо, и чисто. и ночное
слово возненавидел на губах
застывшее стер грифельной жесткой тряпкой
скукоженной от жажды, вынул глаз
правый и левый, положил на полку
расслабить зрение вывихнутое за день
в пространстве без углов и листьев; пучок травы
кинул и размельчил в неосязаемой ступке
и вылил содержимое в пустые глазницы.
ему ни холодно было, ни жарко
хотя округлый лоб медленно выползал из тени
пока не выполз. запекшиеся губы открылись,
пиджак рассыпался, шершавое тело, увидев
себя танцующим в зеркале спазма,
сказало:
«поднимем, братья, пустые глазницы
забвенной но не забытой налитые кровной землицей
посмотрим на мир расширенными земными глазами
и ощутим, наконец, гробовую прохладу
взывая к небесам иссыхающими голосами
*
Н. Т.
«чье в тот момент застыло отраженье
в растресканной поверхности лица
когда прозрачнейшее зеркало плоти
себя увидело битым стеклом
рассеянные рваные осколки
срастаются в лицо разбившего, а тело
себя находит как вода кувшина
упавшего на камень под жаждущим палящим солнцем
(о когда
кричит вода и высохший колодец
взаимных отражений час когда
время очнется и по каплям соберет воду
с поверхности камней, в кувшин положит
сшитый бескровно, и у зеркала поставит
когда о Господи голос стекла в пустыне
ты душам без теней и тел вернешь
раскрошенные глаза и лица»)
*
П. Х.
«…как ты сказала, «герметичный месяц»:
подстать гермесу между двух миров,
меж медью мокрых листьев и сребристым
сверканием снега — в дни, когда
невольно пережившие потоп воспоминанья
стучат копытами в ковчеге ноября».
«в ковчеге ноября». как ты бы не сказала
(фигура речи), газовый мешок
волшебных окислений, где уплывший месяц
на дне тумана свежесотворенным
адамовым блестит ребром, —
и память с пустотой, и жизнь и смерть
как в зеркало глядят друг в друга,
как в зеркало глядят друг в друга — в землю
как в зеркало глядят, и по частям
разбросанным в него, как в «будущего реку»,
себя ведут, и по частям на память
по голосу сшивают с каждым
ударом света сзади, впереди,
на выходе, на шейном повороте,
на новом вдохе.
*
московских облаков непадающий огонь
и летних декораций пустота
смотрящая из собственных кулис
сквозь реплики домов
врожденной источе’нной полнотой
немого света.
под маской световой шумит небытия
рукотворный ров,
в который город бы упал, как в зеркало, в последнем акте
и с облегчением обрел безглазое лицо,
как «самого себя», и в вечном теле смерти
как ч/б вихрь, в дымящемся движении застыл навечно;
но в слепке световом
в котором задыхаются гудящие дома
есть как бы отблеск заключающего хора
где за концом всего
«свое лицо» срастается с всемирной пустотой,
а маски разрываются в прозревший свет.
