Республика, вызванная со всех сторон

ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСОК С ЛЮБОВНИКАМИ

• То ли ты стоишь, то ли церковь горит

• Щоб забути про останню любов і готовити себе до наступних любовей сон був дан

• Ты являешь себя внезапно с жарой, никем не предсказанный, нигде не замеченный

• Всё: и местность, и временность; всё готовило улыбку, — и она не случилась

• Станем честью для называния цветка, лопасти его уже полны и движимы

• И тут поселятся птицы — переносчики фамилии

• Тіло, ділення на два, зостається в однині

• Раннее просыпание на пахоту волос на случай голода; нам никогда не станет работаться

• В вопросе было столько пространства, что ответ сам помещался

• В языке моего детства было меньше слов, але всі вони були якомога ближче до правди. Нажаль, ти не розумієш української.

***

Утеряны виды, исчерпан

взгляд на замедление бухты. Стоит

пустая теплица

ботанического сада. Осталось место без посетителей, без голосов

для перечисления растений.

Два равелина — с обеих сторон — молчат о сегодня. Заковывает металлургия ночи

плавпечаль в воду, кажущуюся больше водой, чем

большая вода. Обзор остановлен

на ложном запуске птиц; обзор прекращается, но

всё ещё длится. Ты всё уже видел, ты всё это видел, но продолжаешь

смотреть.

***

время — пусто.

время — случайный голод молока человечества, мимо

губ сходящего, не в ёмкость живота, но

словами в обиталище.

что таится за шаткостью ночи? что таилось там вчера? то же,

что и сегодня — ничего. О, нагота рук! О, руки! О, действие остановленное! Несовершённое действие! Наконец,

бездействие и тела, и механизма, и природы — в направленной избыточности. Алеф, скажи, Алеф,

что начинает движение? Вол или впряжение вола в тягость? Воля — или

наличие безволия? Не говори, молчание вот:

пакт о неприкосновенности, о невторжении, об обоюдной

свободе от нападения; и вот: о сокрытом!

наконец, продолжительность и длиннота

об одном: бесконечный поворот плуга

от одной ограниченности местности до

совершенно другой — точно

такой же.

***

Смерть считать недействительной

Моё милое дерево, деревце, дрéвко: каждый раз, когда ты прикидываешься мёртвым, где-то в одной из многочисленных купелей православных храмов и церквей крестят младенца;

Между разнонаправленным движением поездов метро что-то случается: смертница забыла что нужно крикнуть для точки невозврата и была подхвачена случайным обрывком разговора двух молодых людей: «Слава богу», сказал один другому;

Он так долго и усердно молился на свою потаённую любовь, что место, где она обитала, стало намоленным — и по сей день бабушки общественного транспорта, проезжая мимо этого рукотворного храма, крестятся и не знают отчего это делают;

Сын лежит напротив спящей матери, тоже собирается ко сну: но прежде нужно настроить дыхание так, чтобы их животы совпадали — спальная комната на бесконечном вдохе;

Чёрная арка львовского кукольного театра выстраивается в память: сегодня финальный показ спектакля «Танґо смерті» — потом его переименуют в «Засвітнє танґо»;

Юноша застал себя в шилевской позе наготы автопортрета в зеркале ванной, после душа: было бы сущим варварством, преступлением против красоты не подрочить на своё отражение;

Любовники прикладывают ладони к ладоням — исследуют физический предел, соразмерность рук и рáзвитости: одинаковые — значит они точно созданы друг для друга, если разные — то будут назначены соответсвующие роли;

Перед Новым годом волонтёры — послы доброй воли с гостинцами — наведаются в психбольницу на Фиолентовском шоссе 15, будут поздравлять больных, и прозвучит фраза «Завтра будет 1 января», и великая радость станет в 3 отделении, и все воссмеются, и разделят конфеты между собой, и будут покойны, и будут жить.

И завтра будет.

***

Выражение бесконечной благодарности

Город — это ранимость одиночного дня,

пересобранная в величие неузнавания.

Всё уклоняется от памяти: где отложенный взгляд завис, там будет выращен мак, а после — и место названо;

Всё глубже и глубже слышен шёпот сокрытых любовников. Речи почти не разобрать, было сказано: женственность интеллекта, смеховая культура безголосья, листва собрана на падение, и прочее, и прочее…

Очевидность растянулась в залежах тени, где старились снующие люди. Наверху являлись молнии — небо сокращалось и постоянно сращивалось;

Всё было во всём: избыточность условной природы; переменные институции; бои с быками заканчивались задолго до боёв с быками. Когда будут пересчитаны пожары, выброшенные кем-то внезапным,

когда губы другого станут невпечатлёнными, когда

запасы улиц будут растрачены на продолжение рода, когда станет

день —

падёт последняя республика, вызванная со всех сторон.