Кэролайн Д. Райт. В прежние дни (перевод с английского Александра Уланова)

ПРОСТО СВИСТ

валентинка (1993)

ЭТО ТЕЛО, ЖИВОЕ, НЕ МЕРТВОЕ, А ДРЕМЛЮЩЕЕ, как пещера, которая перестала расти, зашевелилась, пробудилась, разбудила, пробудилась полностью, превратилась в замкнутый набор слов, я бы хотел, чтобы ты не надевала трусы в постель, тело на своих плоских стопах, впадающее в пот, впадающее в реки, разогнутое на пять с половиной футов, проспавшее, словно в лодке, где волосы на его ногах продолжали виться длинными золотыми локонами, где его бумаги хранились, более или менее сухие, в банке, где все, что устало или стало бесполезным, отвалилось, отпало, будучи не мертвым, а дремлющим, живым, спящим, как в лодке, без весел, без швартовки, песок сыплется из холщового мешка,

ПЕСОК СЫПЛЕТСЯ ИЗ ПОЛОСТЕЙ, БОЛЕЕ НЕ ВЛАЖНЫХ, не снимая трусов, но прилагая все усилия, чтобы соответствовать остову среди чешуек и листьев нависающих ив, плакальщицы, даже старше их, рыдали, раненные в дремоту, неспособные заткнуть рану, вода глубже ночи, бесстыдная, вновь ожившая рана, ночь глубже воды, рана старше, чем костный мозг тела, старше его скал, собаки крадутся по неустойчивым скалам его слов, взбудораженные днями, ослепленные солнцем, напуганные, как стервятник боится собственной тени; затем чуть более высокое тело машет с берега с броненосцем на плече, отчаянно машет, будто телу в трусах, чтобы привлечь его к скалистому берегу и вместе держать броненосца, будто они не кричали радостно прошлой ночью

КТО В ТРУСАХ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТ, нет даже своего вновь ожившего имени, своего голого имени, воспоминаний fulgurant [1], полыхающих молниями других тел, той, у кого в доме не было книги, той, что все бежала в котел, той, что допустила это, любила лодку, тело осталось, потому что любило лодку, беспристрастное тело, оплодотворитель, второй оплодотворитель, тот, над которым тело порезалось, просто свистящие порезы, тот, который не закончился после инцидента с аспирином, а только гораздо позже, во время войны, наша война с ними, а не хряк ловкач, тот, что закончился в госпитале среди неотенических тел, наряженных в черное, первый оплодотворитель, находчивый, тот трагик, что не явился на увольнение, недоучка, быдло, необрезанный, сочный музыкант метро, ​​второй оплодотворитель, что не пришел на увольнение, лжец, тот другой лжец, лжец из лжецов, трусы в огне, нежный, единственный нежный, грубый целующийся, тот, у кого неутомимая рука, всенощный бродяга, этот легко смеющийся, их языки и ключицы, два пьяницы, изначальный лжец, так что даже после того, как лжец умер, убил себя, через одиннадцать лет после того, как лжец умер, и ни секунды не думал о собственном гниющем теле

ГОРАЗДО МЕНЬШЕ ТЕЛО В ТРУСАХ, тончайшая проблема с просачивающейся мочой, еще больше пачкающей унылые трусы, несмотря на кавернозный вопрос, так в чем же все-таки было большое дело б-га, почему бы не отказаться от худшего и не возобновить, должно быть лекарство, немного сладкого ацидофилина, маковый сок, таблетка..., но это должно было быть до солецистического замечания о трусах, которые тело на самом деле не заметило, настолько привыкло тело к ткани, положению их фактичности, эластичность в ногах и талии не ощущалась, обесцвечивание идеально сочеталось с плотью, ни линии, ни волоска, неотенично, и было очень мало влаги, за исключением тончайшей струйки мочи, что само по себе казалось пикантным; теперь этот безошибочный бег в прежде бесшовных ночах, беспокойство, как от удара палкой по воде, сейш, это упоминание, это тихое произнесение в темноте, когда одно тело не могло быть уверено в присутствии другого, если бы не настойчивость в произнесении гласных,

ЭТО БЫЛ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ РАЗРЫВ в зоне, в которой они проникали друг в друга с уменьшающейся частотой, почти не подозревая об этом, или, как рассказывали о летчике, настолько виртуозном, что он мог поддерживать нулевую гравитацию в нашем воздухе, управляя большим реактивным самолетом так, что пассажиры не знали, что их перевернули, апокриф это или нет, если тело, проходя через солому, желало помочь телу, покрытому чешуей и испещренному ошибками, помочь крошащемуся, неряшливому, текучему телу, жесткому, порывистому телу, тупому, анахроничному телу, тератогенному, полностью скрюченному, хромому телу добраться до другого берега,

В ПРЕЖНИЕ ДНИ

у нас не было этого и у нас не было того

Мы скатывались по наклонным теням.

В голубые впадины как бутылка

Глотающая траву и стебли

Мы попали в гнездо вредных тел

Мы были бледны и далеки как солнце

Те вредные ходили без рукавов

Как деревья без листьев

Как нам нравились их гладкие торсы

Как с обрыва мы спрыгнули

Мы любили их грубыми как доски

Твердых как скалы мы любили их

У нас был голос мягкий и покрытый пленкой как моллюск

Мы были как фермерские котята

Каждый отличается но один и тот же

Наша любовь была похожа на мякоть

Сочных плодов

Мы со многим миримся

Как будто живешь на Чупитулас [2]

Это было в прежние дни

Кто мог бы проникнуть сквозь туман

В таких телах в те дни

КРАТКИЙ И БЕЗУПРЕЧНЫЙ ОЧЕРК ОНТОГЕНЕЗА ВОРОНЫ

Вечером сказала одна             Васильки сказала другая

Гусиная нога сказала одна                 Голод сказала другая

Заусенец сказано                     Юкка сказано

Лилии сказано             Отель сказано

Сравнимо сказано      Серп сенны сказано

Пиретрум сказала одна          Голова болит сказала другая

Трусы сказано              Трусливая трава сказано

Лопух сказано             Черный ход было бы сказано

Билеты сказала одна                           Портулак было бы сказано

Вьюнки сказала одна              Деньги сказала другая

Свист сказано              Жопа думала это сказано

КТО НАБЛЮДАЕТ ЗА КЕМ задолго до того, как это началось, кто засовывал подушку под ягодицы другого, кто не снимал трусов даже in situ [3]; однажды такая же вещь произошла на западе, где так много разбитых семей отложили свое разбитое снаряжение и сделали все возможное, чтобы избавиться друг от друга, растоптав сочные ледяные растения; затем ex nihilo [4] той, кого попросили не надевать трусы в постель, сказали пойти проверить собак

ПО СОБСТВЕННЫМ СЛОВАМ ТЕЛА, оно не может жить как овощ в деревне, ему все равно, умрет оно или нет, пусть они взломают ломом его клапаны, пусть они откроют завывание его распроданного на камнях, почему бы тебе не пойти и не опустить руки в воду, тело требует, но оно предпочитает праздновать свое горение дымом

НЕБРЕЖНАЯ ПОЗА ЭТОГО, его длинное туловище, его воющее распроданное – так долго его обвиняли в бруксизме [5], в непригодности к горшку, во вздутии, в хрипоте, в мешках; есть вещи, которые случаются с ним только ночью, но тело не осмеливается повторить их, чтобы лучше скрыть свою звериную сущность, в то время как его папоротники продолжают отряхивать свои листья с крыльца, кошка мяукает и просит, чтобы ее выпустили, затем мяукает и просит, чтобы ее впустили, у тела все подготовлено, нет необходимости все брить, то, что не занимает слишком много времени, заканчивается слишком быстро, телом овладевают детские страхи, преимущественно плоские страхи, броненосец не отвечает на его зов, телефон звонит и звонит, книга открывается, буквы разлетаются, черные, как мухи, это пронзает, любовь без отвращения, время разделено милосердием, кто его пастырь, ворона без любви, есть ли у нее хоть какая-то шерсть, что на земле могло бы ее удержать

ПОСКОЛЬКУ УСЛОВИЯ ИДЕАЛЬНЫ ДЛЯ РАДОСТНОГО ПЕНИЯ, певцы стекаются в это место. Они бушуют, они захватывают, они проникают внутрь и заставляют нас лечь у ревущих вод. Днем они относят розы на длинных стеблях к нашему черному ходу. Они привязывают нас к решеткам. Они хлещут нас, лишая дыхания. Это относится и к маляру бассейна, у которого вечно синие руки. Водные. Сквозьсиние. Одна рука расписывается на вороненом полотне нашего тела. Другие руки. Осигареченные. Наемные работники. Капает краска на плюшевый ковер. Они прикрепляют к каждому соску разный набор зубов. Плюются, как кузнечики. В эдеме их лесов утаскивают собаки. Теплые ветры разгоняют их. Они позволяют нелетающим птицам клевать наши ноги. У нас в руках зеркала. Разбили себе губу из-за дыры в задней двери. Они восхваляют нас за живых и мертвых, а на третий день восстают и снова восхваляют нас. Теперь очень скоро мы сможем вернуться к нашей жизни, полной чудес и сожалений.

ПОРЕЗЫ СТОЛА

Мне невероятно грустно

Ты купил гитару

Чтобы наказать мать

Ты купил казу [6]

Чтобы наказать кошку

                           дурень

                           дурень

Я в рабстве у общества

Если любовь слепа

И Бог есть любовь

И Рэй Чарльз [7] слеп

Рэй Чарльз – это именно тот ли

                           дурень

                           дурень

BFS [8] надирает крупную задницу

О, любовь, подобная метеору

Падает с такой высоты

С такой скоростью

Оставляя такую дыру

Теперь я действительно застряла

                           дурень

                           дурень

Оплодотвори их

КНИГА ПОД НАЗВАНИЕМ «БАЛЛАДА О СЕКСУАЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТИ», НАЙДЕНА В ГОРТЕНЗИИ ПЕРЕД КАМНЕМ ЗОРАБЕДЬЯНА

Фотография разорвана

Если горсть монеток положить

рядом с вазой, гортензия

посинеет

Зорабедьян, должно быть, армянское имя

Тысяча с лишним против одного,

что отсутствующее фото         было сделано вороной

O баллада о сексуальной зависимости,

очень старая и чрезвычайно печальная,

мы выучили ее раньше, чем научились

Класть горсть монеток

рядом с нашей чашей,

чтобы обильные кусты           стали синими

Что Зорабедьян был армянин, тоже правда

ПЫЛЬНЫЕ ЯБЛОКИ НА ПЫЛЬНОЙ КУХНЕ. Папоротники чистят свои листья. Звук воды. Хлюпающий. Тело поверх стула в кафе-мороженом. Палец чертит по соли на столе. Тело в своей тарелке. Полуденные истерики. Что хочет тело? Ради бога. Что за паршивая ситуация. Хорошая порка. Пара ночей за решёткой не повредили бы. Чтобы встретить другое тело, высовывающееся из соломы. Свободно раскачивающее своими сливами. Посвистывающее.

ТЕЛО СНИМАЕТ ДЖИНСЫ В САРАЕ. Омывает свое лицо паутиной и дождем. Шерсть на его ногах золотисто завивалась. Проверяет, высохли ли его бумаги. Более или менее. Трусы задрались высоко. Проверяет подпружиненный капкан. Поглаживая маленький животик. Мягкий и неподвижный. Другое тело спит на своих полях. Броненосец на его рукаве. Несмываемый запах вредных веществ. Не тот, кто работал в дорожном управлении и красил центральную линию. Желтая глянцевая краска покрывает его ладони. Жирная желтая подпись на загрунтованном холсте тела. Несвежее белье ниже талии. Лестница на чердак. Свет в сарае. Взбудораженный. Загрязненный. Ворона.

КТО-ТО ЗАШЕЛ ТАК ДАЛЕКО, КАК ОТОСЛАННЫЙ от другого тела почтой. Реакция была ошеломляющей. Он вылил содержимое на пол в ванной. Звук плещущейся воды. Остановимся пока на аскетичном блюде из Франции. Преобладающим респондентом был не француз, а француженка, не курящая. Поселение было сверхштатным, как в знаменитом «Ребре учености». Инициатор был склонен к limerance [9], восхитительному, простительному состоянию (которое достигается без размышлений или согласия и поэтому, согласно томистской теологии, не лишает душу освящающей благодати), тем не менее вызывающему повсеместное расстройство в системе тела, оставленного на кухне грызть дверные петли.

ВОПИЮЩЕ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ. Преимущественно плоские страхи. Иди, опусти руки в воду. Слегка пукни. Все они встают и оставляют свои волосы на наволочке. Все они попадают в тупик дыхания в свое драгоценное время. Тело не оплакивает свои прежние тела. Тело оставляет свой склеп на попечение других. И все же тело откидывается на туловище старого друга и говорит: «Потому что здесь красиво, потому что это так гротескно, потому что это бесполезно, искази это, истреби это здесь». Сейчас.

ЗА КОТОРЫМ СЛЕДУЕТ ДРУГОЙ ЗАКРЫТЫЙ НАБОР СЛОВ, я просто хочу, чтобы ты длился, когда уже начался распад, образовались борозды, петехии, мешки, вмятины, лакуны, шелушение, выделения, гниль, воспаление между щекой и челюстью, выбитые участки, новообразования, ужасные наросты, обесцвечивание, удлиненные доли, накопление воска, грязь, дегенеративный известковый раствор, волосы и навоз, в то время как манящий вид тысячи с лишним лодок в заливе, блеск и чередующееся сияние свежей черепушки в свежем фартуке, одинаковый возраст, ни на один холодный щелчок, ни на один горячий облизыватель не старше, его неотеническое очарование, вроде куколки, не музей, не старая знакомая ворона, преимущественно молодой и явный, с тысячью с лишним воплощений собственного твердого серого вещества, обладающий властью, улучшениями во всех направлениях, достижениями, настоящими морскими львами на закате, их соблазнительной фактичностью, в то время как тело на шарнирах в трусах на своей кухне вгрызается в пыльное яблоко, обгладывает червей, задаваясь вопросом, не может ли это быть полезным, пока ходим от двери к двери

ПРОДВИЖЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ ТЕЛ за перегородкой, закат дня, разрушение моторов, заражение новостями, вспышка света, хлюпающий звук, освященный веками инструмент, всегда готовый к работе под своим комплектом, давно оклеветанная проблема с изготовлением трубки под его складками, дрожь от их близости, неизбежное сотрясение

***

Тело – подозреваемое

в преступлении вороны. Оно имеет право

оставаться обнаженным. Оно

не обязано давать показания или отвечать на какие-либо вопросы.

Если оно откажется от своего права

оставаться голым, все, к чему оно прикоснется,

может быть задето и будет тронуто им

на полу из иголок и мха. Это

седая жена леса. Оно имеет право

на присутствие вороны

и разговор с вороной

до и во время его сверления.

Если оно не может позволить себе ворону,

но хочет ее, ее помажут для него

бесплатно перед извлечением сердцевины.

Если оно действительно заговорит с большими шишками, то может остановиться

в любой момент.

Большие шишки не угрожали ему

и не давали обещаний. Тело понимает

свои права. Оно – подозреваемое.

***

По словам автора книги «Точки

для розы компаса» [10], всех нас

определяют три трансцендентных

переживания: сексуальность, эстетика

и насилие. Мир дан,

но это не значит, что он жесток,

на ум приходит смерть Розы.

Она сломала зубы о стебель. В соломе.

Ее груди отсечены.

Она опорожнилась в свой передник. Они приближались.

Радостно крича. Вращали ее в соломе. Она была довольна.

Мы, трансцендентально определенные, забрались

обратно в наши взятые напрокат машины.

Учитывая, что мы не выздоравливаем, а твердеем,

наши веки опускаются, словно из-за большой темноты.

НЕТ. ЭТО ХУДШЕЕ. УНИЧТОЖАЕТ. Ни одна. Возможность. Не выброшена. Из Дружбы. Мимо. С. Подачи. Других. От. Этого. Тоска. Подстраховывает. Её. Больше. Изоляции. Мучает. Это. Будет. Пренебрегать. Её. Обученным. Телом. У. Оставленной. Предварительной боли. Нет. Грубее. Дольше. Острая боль. Это. Утешитель. Всё. Где Немногие. Где. Преступления. Есть. Наследование. Твоего. Хуже. Утешение. Наказание. Крики. Чем. Напряжения вдоха. Щедрые. Стадные. Ложные. Столпившиеся. От. Горя. Прилаживающая. Мировую скорбь. По себе. На. Вполне. Старом. На. Наковальне. Дрожат. Руки. Другого. И. Где. Петь. Где. Петь. Это ли его пастух. И. Что. Это. Что это. ТО, ЧТО НАДО. Хранящее. ЭТО.

ПОКА ОДНО ТЕЛО обращалось к своей ране как ЭТОМУ, другое обозначало ее как ТО, ЧТО НАДО. Оба тела долго сражались со своей раной, и тело, обращающееся к своей ране как ЭТОМУ, убило себя накануне собственного дня рождения, в то время как то, что обозначало его агонию как ТО, ЧТО НАДО, родило само себя, взяло своих детей на руки и отправилось к морю. Очень вероятно, что ЭТО и ТО, ЧТО НАДО – одно и то же. Очень похоже, что felo-de-se [11] имел доступ к чему-то партеногенетическому, чего у него не было. Если бы felo-de-se продержался еще немного, туман послушно рассеялся бы, и он тоже мог бы добраться до моря. В прежние времена пикники, общественные мероприятия, публичные порки, повешения и конкурсы правописания были развлечениями, в которых могла участвовать вся семья. Но в те дни никто, здравый телом и душой, не вскочил в седло и не пустился в путь с панегириком в адрес его дыры. В упор. По крайней мере, не в смешанной компании.

ДЫРА ДЫР: мир в мире распроданного, ода, невысказанная, дыра в ее детстве, незажившая, запечатанная, еще не давшая плода, нерожавший рот, пояс против роста, внутреннее отверстие, заглавная О, пора, отверстие в алеф, внутри которого все, переполненный пруд, вход в огромную воронкуа тишины, воющее нераспроданное, идея красивой формы, оригинальное открытие, свистящий колодец, первый вихрь, идея формы, прекрасная идея, справедливая идея формы, отключенная, расширенная, забитая, разграбленная, непреодолимое открытие, источник света, он открывается. Это меняет все.

И НИЧЕГО. Тело проспало под носом лодки две ночи. Подпертое веслом. Склонило набок свою шишковатую голову и слушало музыку из листового металла. На него налетели птицы. Камень на его груди становится все больше. Ветер доносил ложь из вторых рук, еще больше лжи. Оно почувствовало, как в вестибюль ворвался легкий ветерок. Плоть начала обрастать резинкой трусов, как кора вокруг ограды. Несколько его пальцев отвалились, отпали сами собой. Ну что ж. Это закончилось бы не так, как с другими. В машинописном бюро. Раскалывающиеся желудки. При необходимости протез можно было изготовить из извести, волос и навоза. Оно все еще могло радостно кричать.

НАКАНУНЕ ИХ ВЗАИМНО ГАРАНТИРОВАННОГО УНИЧТОЖЕНИЯ [12]:

Тело раскрывало бы свои ноги, как книга,

позволяя мягким карандашам света

падать на ее страницы, как двери

в теплицу, где цветет белладонна:

открывалось бы как карта вин, мидии, крылышки

Подлежащее установке без разрыва:

в лесу оно раздвигало ноги

и позволяло листьям отпечатываться в смоле

его конечностей, гладило круп

другого тела, как лошади. То есть:

Весь мир не был бы потерян.

Пусть в протоколе будет указано, что тело

и раньше предъявляло сходные претензии,

хотя никогда после снятия его шкуры.

СХВАТКИ ВСЮ НОЧЬ. Все дальше и дальше друг от друга. Тогда нет. Схватки всю следующую ночь. Схватки. Все ближе и ближе. Затем постоянно. Два пальца. Засчитано. Длинный зал, заставленный телами, прислонившимися к телевизорам. Разрушение двигателей. Заражение новостями. Светлый звук трубы. Кровать. В которой можно родить. Невозможно лежать ровно. Ходить. Ходить по длинным коридорам. Считая телевизоры. Невозможно ходить. Кончик кости протерся. Непрерывное трение бугорка. Современное оборудование. Продвижение машин. Облегчение при растирании. Ледяная передышка. Всю ночь. Камень вдавлен в грудь. Становится все больше. Чудовищный обвал скалы.

В ЛЕЖАЧЕМ ПОЛОЖЕНИИ

Произнесите по буквам вашу фамилию, пожалуйста

      П-а-р-к-е-р

Что вы делаете

      Я отправляю грузы

Как далеко вы продвинулись в школе

      10-й класс

Чем занимается ваш муж

      Он покончил с собой

Вы планировали эту беременность

      Вы знаете, что люди делают парами

У вас есть еще дети

      4 мальчика

Была ли какая-либо из беременностей запланирована

      Мы были всего лишь детьми

      Я не жалею об этом

Употребляли ли вы алкоголь во время этой беременности

      Только ром и кока-колу

Вы курите

      Я пытаюсь сократить расходы

Примерно сколько вы курите

      Меньше двух пачек

Что делал ваш муж

      Он двигал камни

ТЕЛО ЛЕЖАЛО В ПОСТЕЛИ. На спине. Глаза соскальзывали обратно в голову. Веки опускались. Вход в огромную воронку безмолвия. Оно был одето в белую рубашку и белые шорты. Крови было очень мало. Несколько бутылок пива. Куриные крылышки на прикроватном столике.

УТРОМ ПОСЛЕ

Тело закрывало глаза, как жалюзи,

позволяя почти ровным линиям света

пробиваться сквозь простыни,

прямые золотистые волосы струились там;

это закрылось бы, как стеклянная дверь, ухо, руки

Складываться без перекрещивания:

оно запечатал бы свои губы в лесу

и позволило бы зубам впечататься в кожуру

своего плода, лакомясь глиной

другого тела, как дикой природой. То есть:

Его свистящий мир не пострадал бы.

Пусть протокол покажет, что тело

никогда раньше не предъявляло таких жалобных требований,

кроме как на поминках, на поминках после.

***

Здесь лежит это печальное тело, и его рубиновый вестибюль

         обдувается бризом.

Другое тело, приапическое, как сигара, втирает темный сок

         в ареолы [13].

Огни гаснут, когда они проходят.

Во-первых, трусы должны быть сняты…

Оно знает свои права, оно уже много раз было подозреваемо.

Темнота разделяет многочисленные складки вокруг отверстия. Окна

         опускаются в унисон.

Тем не менее, меня очень беспокоит вся эта история

         с сигарой и ареолами.

Во-первых, трусы придется убрать, прежде чем будет слишком поздно.

Во-первых, пообещай, что не будешь ничего делать с усами.

Прежде чем будет слишком поздно...

Если бы тело действительно хотело помочь телу добраться до другого берега,

сначала оно должно было бы взять трусы, вернуться за тем телом,

вернуть трусы обратно и взять сигару…

Прикрепи это к броненосцу,

ЗАТЕМ КОПАЙ. Сворачивается при приближении колес,

         разворачивается, когда они вращаются в унисон.

Листья достаточно сухие для гнезда;

         земля поддается.

Тело будет ходить через несколько часов,

         хотя оболочка еще будет мягкой.

Он мог бы позвонить броненосцу

         и поблагодарить его. Спасибо (что указал на

Этот безошибочный бег в до сих пор

         спокойных ночах, беспокойство

Как с палкой в воде, сейш,

         это упоминание, случайный

         эдем из его слов).
 

БОЛЬ БЕЗ СТЕН: прогрессирующая боль: стирание стен: четыре пальца: с сердцевиной: много волос: тянущая боль: расширение: истощение: разрыв: сокращение: непрерывное вытягивание: давление камня на грудь: волосы видны через преддверие: огромное падение камня: отсутствие пространства: дыхания: огни гаснут, когда проходят мимо: падают, как метеор: в унисон: огромная воронка тишины: темнота раздвигает многочисленные складки вокруг отверстия: вращение в темнейшем окружении: финальный вихрь: падение в отсутствие: с такой высоты: идея красивой формы: интенсивный контроль формы: огни гаснут, когда проходят мимо: красиво: темнота: вращение:

игла: игла воткнута: боязнь игл: старый детский страх: старый преимущественно вялый страх: это очень старый, очень боязливый ребенок: это в бедственном положении: воздуха нет: страх: усиливающийся: страх avec [14] болью: излучающий страдание: avec давлением: катящийся по коридору света: вертящийся с огромной скоростью: окна опускаются в унисон: игла входит в позвоночник: вращается в стальном свете: она замирает: застывает в стальном свете: она замирает: щелкают зубы: щель: опустошена: освобождена: глянцевый бог, поднесенный к голове: золотой: великолепный: великий порыв любви: показанный голове: исчез: хлещет кровь: настоящий потоп: отсутствие дыхания: формы: прекрасная идея: выброшена: кровь стекает по стальным сваям: кровь проливается на кафель: ищу сток: с такой скоростью еще больше крови: одеяла: теплые одеяла и кровь: зубы стучат в голове: конечности, стучащие по стали: музыка из нержавеющей стали:

толстые апатичные часы на стене: что это значит для страны: почему бы тебе не проверить собак: на каком языке разговаривают часы: посмотри, сможешь ли ты сосчитать тела в этом окружении: одеяла: стопка теплых одеял: спасибо: большое спасибо: много ли здесь крови: и одеяла: любовь – король ли: это ли То Самое: помогите посчитать: часы как-то связаны со страной: страной слепых королей: в ярком окружении сколько угодно тел: потом меньше: прорезано: опустошено: изгнано: освобождено: съезжайте сейчас: пусть движется: каждое тело, пусть идет: каждое: тело: ушло: оставив такую дыру

ПЕРЕГОРОДКА ОТДЕЛЯЕТ ЕГО ОТ ДРУГИХ ТЕЛ: наступает затишье: обещание затишья успокаивает: тело желто-голубое полотно: опухшее: раздутое: смешанные желтый и синий дают зеленый: другое тело вытирает оставшееся на опухшем, раздутом теле: ни слова о броненосце: великолепный бог восседает в ореоле: ослепленные любовью: они: в стране: которая: золотая: слепых: они: короли

ПОВЕРХ ВСЕГО: сквозь обломки тела, в его впадинах и вдоль его выпуклостей, запутываясь в его разорванных венах, взбираясь по его распухшим конечностям: покрывало свежей, яркой, сочной, оптимистичной зелени; зелень поднимается даже от фундамента руин. Сорняки уже росли среди синяков, а полевые цветы цвели среди его костей. Повсюду были васильки и юкки, гусиная лапка, ипомея и лилейники, портулак и лопух, куриное просо и пиретрум. Особенно в круге в центре, серповидная сенна росла с необычайным воспроизводством, не только стоя среди увядших остатков того же растения, но и пробиваясь в новых местах, среди вздувшихся складок и через разрывы в плоти. На самом деле казалось, будто кто-то сбросил груз сенны. На восьмой день…

***

Это ли, это ли.

Это, это.

в камне высеченный предмет

поклонения.

трусливый предмет

презрения.

жопа, подумалось и было сказано.

свистни, было сказано. просто свистни.

ГОЛОС ГОРНОГО ХРЕБТА

Что-то о туманном полудне – долгой поездке

         о кедрах пронзающих небо

Что-то о теле на перекрестке

         о собаке без лапы

         о покупке свежеприготовленной курицы

Что-то о месте мертвых

Что-то о незнакомом городе на выходных

         о больших белых трусах на веревочке

О столике в семейном кафе

         старая закуска на вилке

Что-то о владельце волочащем ногу

Что-то о вине из бокала для желе

Что-то о туманном полудне – долгой поездке

         о том что ни сумочки ни чулок

Что-то о разворачивании карты

         о кладбище, за которым не следят

         о кузнечиках – их умении удивлять

Что-то о том чтобы найти полный комплект одежды в сорняках

Что-то о туманном полудне – долгой поездке

         о холмах золотарника

Что-то о работниках заправочной станции

         единственная голубая дыра в облаках

Что-то о хищных птицах – месте обитания мертвых

Что-то о долгой дороге домой – медленный закат

         о жужжании насекомых

Что-то о прямых золотистых волосах на подушке

Что-то о том как писать при царственном свете

         в короткие минуты до того как губы

         высосут сосок из мятого белья

БУДТО ГОРСТЬ МОНЕТ была закопана рядом с его чашей, по крайней мере, в этом случае это не было бы смешным, его куст цвел синим, укоренялся, закрыв глаза, не Зорабедьян, тот просто бродил по армянскому кладбищу, обильный куст, наклонился, чтобы оборвать книгу фотографий, эту балладу знают все, радостный кадр вырван из середины, он очень старый и очень грустный, трусы тратят свое драгоценное время, начинается исцеляющий ритм, музыка листового металла, обнажающая залитый солнцем ствол, головку, голень, крайнюю точку другого тела, тончайшая струйка мочи, засушливое, как гортензия, другое тело высаживает свои монетки, поцелуй души, лихорадочный, акустический, броненосец ковыляет сам по себе, другое тело склоняется к тени, пронзая, рядом с чашей, спрашивая, можно ли ему немного этой воды, другое пробудилось, пусть только на время, пробудилось от своего амниотического сновидения, разогнутое на пять с половиной футов, щелкнуло выключателем в вестибюле, ты проверил собаку... подозрительный, энергичный, но проходящий сквозь флуоресцентные слова к промежности, виновник радостного крика, подпитываемый предыдущим опытом, где радостный крик чуть не убил его, умерщвляющая педагогика радостного крика, не питаться тобой, нет, потому что если тело встретит тело, плывущее в тростниках, лодка сядет на мель, потому что все они так любили лодку, место их фактичности, повод для маленькой победы ангела над чудовищем.

***

Было так похоже на жизнь что казалось сверхъестественным

у этого собственный онтогенез

арест подозреваемого почти совершен

это как гром среди ясного неба

это осталось, пятно на лбу

омолаживающие их дни удивления и сожаления

большие шишки прибыли но слишком поздно

у этого нет алиби

мысли о его смерти подбадривали нас

тихое произнесение в темноте

ночь или две в кутузке

годы в протекающей лодке

были ничем по сравнению с ударом этого крыла

***

Наклон тела                                                             не согнутого

          приподнялось на локте       его обильные заросли

его холмы золотарника и особенно по кругу в центре

          серповидная сенна   в сверкающей тьме        свежий передник

в необычайном воспроизводстве       прикоснулась

нерв нежной заботы                                               о его бумагах

           его невероятные пальцы                       гладят их

один за другим    исцеляющий удар     нанесенный в упор

           вокруг незаметного отверстия       протекающая рана

на семь дюймов ниже и особенно по краям его области

            дрожь от их близости, неизбежное столкновение

                                          ОНИ СПЯТ

                           с нежностью, разрушенные

                                        поднимаясь

                                     распростертые

                                           ОНИ СПЯТ

                                           поднимаясь, распростертые

                                           с нежностью

                                           разрушенные

                                          ОНИ СПЯТ

                                          распростертые, поднимаясь

                                           разрушенные

                                           с нежностью