Осе Берг. Орбита сильной телесной деформации (из книги «Тёмная материя»). Перевод со шведского Надежды Воиновой и Андрея Сен-Сенькова

Появление на русском языке «Тёмной материи» шведской поэтессы Осе Берг в переводе Надежды Воиновой и Андрея Сен-Сенькова в издательстве SOYAPRESS позволяет познакомиться с необычной для русскоязычной поэзии линией поэтической суггестии и китчевых столкновений. Художественный мир, насыщенный телесными и ландшафтными трансформациями, пугает и притягивает одновременно. Кажется, что и тревожность, перманентно присутствующая в мире Берг и выступающая в ней одним из физических законов, пригодится, к тому же, изменчивой пластике современной русскоязычной литературы.

ПЕСНЬ ВОДОРОДА

Водород клокочет песней 

сбросит панцирь плоть улитки,

Иво вытянет всю память 

ракушка меня сокроет

Водород восходит песней 

из скорлупки плоть сосут 

Иво вытащит контакты 

ракушка щитом укроет

Натиски, частиц напевы, 

скорлупу ничто заполнит

Я стою, застыв в пространстве, 

телом в тени растворившись

Слышишь, схлопнутся соборы

бороздя руками вакуум

эта песнь, утратив близость

слепо в раковине скачет

Я — одна в своей скорлупке 

выдавив из тела глобус

 
и останки в храме эха 

брошенную, рвут меня

Тайна стала жертвой казни 

Дай побыть одной в тиши мне 

НАСТРОИТЬ ЗАЙЦА

Жди зайца

неси зайца

неси зайца вниз к светлым голоса водам

Заглуши зайца

приглуши зайца

войди в зайца над лопнувшей уха землёй

Расслабь зайца

раздери зайца

погрузи зайца в холодные воды глаза

ОРБИТА СИЛЬНОЙ ТЕЛЕСНОЙ ДЕФОРМАЦИИ
 
Я повредила —

появилось повреждение обороту часов

Стекло пробивается в день

выбивается из шестерёнки и болит

возможно в колене, в скелете

В звуке было резко слышно

перелом телесной деформации

сильной — разболтать спину,

сильной — в неправильном скелете

Это так сильно — освободить

орбиту и равновесие концентрации

Здесь система

линии вдоль суток

где след подрагиваний воли

Ужас языка слова

Это можно услышать в ужасе языка слова:

язык холодней смерти 

Я теперь не закреплена и опасно

вишу, не способна говориться

Должна телом несмотря на кривизну

Оно хочет исторгнуть слезопад

за мозгом лица

язык холоднее

смерти

Сейчас нет места для опоры

Нет петли для опоры

скелет обознобливается

но поверхности с шипами

держи кататонию

Каждые сутки прокладываются колеи

для ног глаз скелета

воздух пробивает жёлоб

чтобы мозг лица мог там проплыть

Но если я хромаю

уменьшаюсь в росте

деформация коленного сустава и боль

глаз может оказаться ниже

своего уровня путеводного света

Вполовину призрачно-тонкое дыхание

освинцевание запрещевания

не та шестеренка в заторе положения

и кривизна сохраняет

диск тела, скорость

Смертельная опасность провизориума

Веет поверхностями

сквозь тело

жёсткий порядок мест скелета

стирает осанку

Строгость дворца скелета

Всё мало

Я своё сломала

Сантилитр разбитости трещины составляет ширину реальности мира

НА КРАЮ МЕЖДУ ПЛАСТАМИ ТОГО, КАК ВСЁ УСТРОЕНО 

Именно в этот день, именно при этом свете я могу видеть, как слои воздуха, слои водорода и гелия перекрывают — вплетаются — ломают друг друга.

Каков состав воздуха именно в этот период времени, когда всё разворачивается? Изменит ли он постепенно характер, выдернет ли ленты света из их направления, рассоединится или сдержится?

Как устроена такая погода? Эта лёгкая дымка, полосы целлюлозы, излучение?

Как тёмные сланцевые дробильни перемалывают слои под коркой?

Как железо лязгает о голубой гранит?

В каких формациях движутся клинья, журавли?

Какой тип влажности, какой состав почвы? 

Насколько кожа не пропускает окружающую массу? Насколько широки, насколько вязки поры? Пропускают ли они, и что?

Как преломляет здесь свет?

Насколько мёртв этот чёрный камень?

Как встречу я взгляд другой материал-машины?

Там и здесь проходят границы между различными способами бытия жизненной формой. Я со своим силуэтом: без того, чтобы стать деревом, я смею отдыхать здесь под деревом. Это бесконечное доверие к стыкам, краям, точкам пересечения и лояльности объектов. С нескончаемой верой в силуэты, в то, что ремни, разрезы и стежки удерживают вещи на своих местах.

От верности к материи.

Именно при этом освещении. В этом, на данный момент актуальном пейзаже.

НЕ-МАТЕРИЯ

Материя жива.

Материя — чистое зло.

Материя компактна, резистентна.

И здесь нет места компромиссу.

Но мы.

Быкоголовый род мы-Осе.

Хватаем ген, на гене скачем сквозь лет размытые не(вз)годы.

Уродство мир опустошает.

Взрываем ген:

уродство — сила

Материя — чистое зло, 

уродство — чистая воля

противоволя — Не-материя?

Спираль соборы лабиринты

И чёрной раковины шахта из тьмы материи

Там глубоко в подводном слухе ум заострив

о хрупкие частоты

Стою, протягиваю трубку

к легчайшим облакам эфира нет там, увы, того, кто мог бы принять мой голос

О, Захрис, Иво, Александр — смотрите же, как вырываюсь теперь из раковины чёрной, останется лишь плоть улитки лежать здесь брошена бледна

вглубь чёрной раковины тихо вплыву одна

и буду парить одна во мне в чёрной раковине, Осе