Осе Берг: ответы на вопросы «Флагов» (подготовка Владимира Кошелева, перевод с английского Майи Мамедовой)

Владимир Кошелев: Для русскоязычного читателя выход «Тёмной материи» особенное событие. Занимаясь номером, посвящённым скандинавской литературе, я заметил, что наши поэты и переводчики внимательно следят за тенденциями шведской литературы, отдавая честь не только ключевым авторам страны, но и тем, чью роль только предстоит осознать. Осе, скажите, а что для вас русскоязычная литература? Как обстоят дела с с её переводом в Швеции?

Осе Берг: К сожалению, Швеция небогата переводной поэзией, поэтому у нас публикуется не так много русскоязычных поэтов, особенно молодых. Мне грустно говорить об этом. Тем не менее, я надеюсь, что публикация «Тёмной материи» породит новые связи. Вообще-то я планирую начать обсуждение тематического «русского» номера журнала, который издает мой друг. Посмотрим, что из этого выйдет!

В.К.: Как приняли «Тёмную материю» на родине? Сейчас, спустя 25 лет после её выхода в Швеции, как вы относитесь к этой книге? Какое место вы ей отводите?

О.Б.: Для времени своего выхода эта книга оказалась настолько странной, что отзывы разделились. Одним критикам она понравилась, другие её вовсе не поняли. Тогда в шведской литературе царил правильный и скучный минимализм, поэтому такой максималистский и вульгарный взрыв некоторых шокировал. Но я думаю, что это своего рода классика для тех поэтических групп, которые и по сей день желают чего-то мрачнее и страннее.

В.К.: Вы известны как одна из инициаторов Stockholm Surrealist Group. В каком-то смысле историю литературы можно изучить, оглядываясь как раз-таки на подобные группы и движения. Что для вас значит этот опыт работы в группе поэтов-единомышленников? Оглядываясь назад, как бы вы сформулировали значение этой группировки для шведской литературы?

О.Б.: Может эта группа и не была столь важна для шведской литературы, но для меня и некоторых моих друзей она была местом, где мы могли расти как независимые художники и писатели. Мы были очень экспериментальными не только в том, что касалось литературы и искусства, но и в самой жизни. Я многому научилась, но сейчас оглядываюсь на этот опыт со смешанными чувствами. Вообще-то, группа была абсолютно нефеминистской, — не самое лучшее место для молодых женщин. Вначале нас было трое молодых женщин/девушек, и к нам относились как к музам, а не как к полноправным членам.

В.К.: Продолжая разговор о Stockholm Surrealist Group, я хотел бы уточнить: насколько сильно вы опирались на опыт своих предшественников, например, французских поэтов-сюрреалистов, и какие, на ваш взгляд, можно провести разграничения между общеевропейским и шведским сюрреализмом?

О.Б.: Мы были очень вдохновлены их методами и практиками, такими как использование бессознательного для создания смысла. Но мы также отличались от них тем, что, на мой взгляд, были более политическими, чем ранние европейские группы. Но мы поддерживали связь, например, с чешскими сюрреалистами, сотрудничали с ними и время от времени ездили в Прагу.

В.К.: Читая «Тёмную материю», пожалуй, нельзя не задать себе вопроса: а что вообще такое поэзия? Вы не просто расширяете поэтический словарь, скорее, вы изменяете сам образ поэтического мышления. Вы бы могли согласиться с утверждением, что поэзия — это способ познания мира, например, наравне с научным анализом? Что такое «поэзия» для Осе Берг?

О.Б.: Поэзия очень важна для меня, это способ расширить жизнь и выдержать реальность. Я ищу тонкости в языке и, как следствие, я также создаю новые тонкости реальности. Наша задача как поэтов не просто расширить реальность, ведь она зачастую крайне тупа и поверхностна, что видно в медиа и политике. Мы являемся свидетелями глубинных течений общества.

В.К.: Осе, насколько я знаю, вы глубоко погружены в тёмную литературу и тёмную культуру. В частности, я имею в виду литературные опыты Батая, Лавкрафта и кино, которое по привычке называют «ужасами». Как их большой поклонник, я бы хотел уточнить у вас: можно ли сказать, что «Тёмная материя» также поднимает вопросы о феноменологии ужасного? Ставили ли вы такую цель в момент письма, и насколько комфортно вы чувствовали себя во время создания текстов, составивших эту книгу?

О.Б.: Несомненно! Я ищу красоту тьмы, красоту уродства, смысл бессмысленного. Но оно не обязательно должно быть зрелищным. В противовес современному обществу я хочу изучать тени, мир негромкий, практически незримый.

В.К.: Один из главных вопросов, на который пытается ответить наш журнал — вопрос о продуктивном взаимодействии между разными поколениями пишущих и авторами, творящими в разных эстетических координатах. Мне было бы интересно узнать, насколько внимательно вы следите за молодой поэзией в Швеции? Наблюдаете ли вы какие-то тенденции в актуальной шведской литературе?

О.Б.: Я внимательно слежу за ней. На самом деле я читаю каждый выходящий поэтический дебют, поскольку являюсь членом жюри премии Borås Tidnings debutanpris, — самой значимой для молодой, новой литературы в Швеции.

В.К.: Осе, скажите, пожалуйста, что бы вы сказали молодым русскоязычным авторам?

О.Б.: Никогда не уделяйте слишком много внимания мнению других людей! Никогда не идите на компромиссы в своем искусстве, отказывайтесь подстраиваться под мейнстримные тренды, вместо этого — создавайте их! Или не создавайте. Действовать в тени — нормально. Поэзия сама по себе — подводное течение. Вам не нужно постоянное одобрение. Работайте вместе с другими, но учитесь и выносить одиночество. Быть неудачником — нормально. Все поэты — неудачники.