Стихи на заказ: Лиза Хереш, Владимир Кошелев, Влад Гагин, Михаил Бордуновский. Ещё четыре стихотворения, написанные за донаты организациям, помогающим бежен_кам
На «Флагах» запущен проект по сбору донатов для благотворительных организаций, помогающих бежен_кам из Украины. Подробности вы можете прочитать на сайте «Стихов на заказ», а сегодня мы публикуем новые четыре стихотворения, написанные в рамках проекта.
Лиза Хереш
Запрос: «Текст про то, что "университет – не место для политики". А ещё – чтобы в стихотворении была тема пересмотра литературного канона с постколониальных позиций»
***
охорона людської гідності при самій тільки
зовнішній політичній свободі неможлива
– Михайло Драгоманов
няхай-жа загiнуць тыя, хто хацеў загубiць нашу нацыянальную
душу! – дакончу я гэтак сваю незабытную прамову
– П. Б.
портрет пушкина развёрнут лицом к стене
в знак скорби или посредством вымысла
не сброшен, только направлен во тьму:
стручок гороха (пороха), как одежда, вытащен наизнанку
как мыслят леса? но как растут дети,
за которыми наблюдают из стен
1828-1910, строгая, с лохматыми бровями
1818-1883, прозрачная, как растёкшийся кисель
1821-1881, кожа из-под ногтей, ер соскабливает лоб к носу
и, наконец, главное
когда весенний первый гром как бы резвяся и играя
подхватывает учебники, и ничья рука
не может больше вычеркнуть киевскую русь
не одолев их буйной дури волна несёт со стен портрет
и запирует на просторе
выбирая между тугой и тоской
я стою что над кровавою рекой:
то ли смерть, а то ли речи выбирать,
между тьмой и светом правду мне искать
и если посадить эти слова,
плоды их будут говорить iначай
как они мирятся друг с другом,
если один съедал корни другого?
как из их остатков вырастает новое земляное мясо,
если один гноил воды? чужак
надеется услышать рифму, но леса
шчырыя жесты предпочитают
и в один день мы, устав от его воспалённых газ,
перевернули гения лицом к стене
страждущие правды и отмщения
а потом на уроке превратились в птиц,
чтобы заклевать царя додона,
наполеона
и всю королевскую рать
очищая мир от политики
соблюдая ритуал
умывая руки
и деревья росли сквозь стены
Владимир Кошелев
Запрос: «Слово»
Автокомментарий: Это стихотворение в прозе написано на заказ, темой которого стало «Слово». Посвящено оно политике и любви. В рамках новой для себя формы я постарался найти точки соприкосновения двух актуальных областей высказывания; жанр хайку (как высказывание-мгновение и высказывание-конфликт) в данном случае оказался самым «продуктивным» способом выражения некоторой слабости и отчаянья (→ суммы неспособности), на границах которых и «обнаруживаются» два зияющих хайку: парщиковские «безмолвие» и «шум», вынесенные в подзаголовок стихотворения – своеобразные корреляты политического и романтического, так же объясняющие «выбранный» жанр. Кроме того, этот текст открывает соответствующий цикл стихотворений «Инвертированные хайку».
Влад Гагин
Запрос: «Привет! Если это возможно, хочу стихотворение на тему кураторского текста»
***
в детстве я хотел стать артистом
слово артист было багровым
в детстве я хотел стать ученым по динозаврам
слово ученыйподинозаврам обещало встречу
хотя я помню дракона в пустом бассейне
заброшенного лагеря где бабушка-дед работали сторожами
и так уж ли сильно отличается путин
от горящего ангела на подступах к кумертау
впрочем да кое-что изменилось
кажется теперь нам позволяют быть вместе
и когда они ласкали меня я вылетало
в пространство где гаснут таможенные коридоры
но райского сада не было разве не помнишь
сгнившую ногу торчащую из подъезда
за секунду до взрыва
да и сейчас вполне вероятно
стать например водомеркой в прозрачном воздухе ночи
подруга, мы всё еще здесь, в несводимом
путешествии через всё что угодно
помнишь ты занималась политической магией глядя
на украденные цвета из теткиной речи
так вот я сделал почти то же самое позавчера
в нотариальной конторе готовых смыслов
Автокомментарий: Я вообще много думаю о детстве, но именно в последние дни эти размышления снова стали особенно интенсивными. Так что задание попало в точку. Я тоже думал о тех изменениях, которые происходят с человеческим существом при переходе из детства во взрослую жизнь. Эти изменения объясняются, конечно, по-разному: от сексуации и введения субъекта в социум до появления внутреннего монолога и всяких неведомых нейробиологических штук. Одновременно с этим в мысли о детстве для меня важна тема ностальгии. Работа ностальгических машин превращает область детства в потерянный рай, некий утопический локус, бывший в прошлом. Характерно, что именно литература – в ее связке с метафизикой старого типа – предоставляет ностальгическим машинам пространство для такой работы. Однако детство — это далеко не только мистический рай, но и место страхов, травм, несвободы. Что же до изменений, моя задача здесь – показать реальность не как определенное количество этапов, которые проходит человек, но как сложное континуальное пространство любопытного трипа. Да, детство другое, но такое ли, как мы сейчас его представляем? А уверенность относительно того, кем мы хотели стать (о которой шла речь в предложенном кураторском тексте), возможно, была связана с тем, что желание этого становления формировалось из довольно странной, по теперешним меркам, внутренней логики.
Михаил Бордуновский
Запрос: «Фома Аквинский офигевает с нашей эпохи»
Автокомментарий: Это стихотворение, написанное для «Стихов на заказ», тоже стало частью поэмы «Тени». С одной стороны я обратился к гимнам, написанным св. Фомой Аквинским (в первую очередь – к «Adoro te devote, latens deitas», строки которого входят в резонанс с тем, как я пытаюсь говорить о скрытом на протяжении всей поэмы); с другой стороны – к собственному чувству недоумения, вызванного настоящим временем и текущей литературой. Это чувство схоже, может быть, с паундовским – со значительно меньшей степенью экзальтации, разумеется, но всё так же в поиске «выхода» – «в высокий воздух, в стратосферу, в покой империй, / в эмпиреи, в четыре башни замка, / в нус, в кристалл невыразимый...». Кроме того, упоминание Фомы Аквинского в теме заказа позволило мне лишний раз обратиться к вопросам теологического характера (строго говоря, вся поэма так или иначе к ним обращена) – только не к томизму, конечно, а к тем областям, с которыми пытаются работать так называемые «постмодернистские теологии». Но вообще-то дело и не в этом.
