Фернанда Мартинес Варела. Забота о больном воображении (перевод с испанского Натальи Метелевой, Анны Орлицкой)

«Флаги» продолжают серию молодой латиноамериканской поэзии в переводах Анны Орлицкой и Натальи Метелевой. Четвертый материал в серии – стихотворения чилийской поэтессы Фернанды Мартинес Варелы. Приглашаем прочесть и предыдущие подборки: 

– «Моё лицо – это дерево жакаранда» Кэтрин Медины Рондон  

– «Слова как зубы» Мелинны Герреро

– «Муше – это стихотворение, которое никогда не умрет» Элвиса Герры

Фернанда Мартинес Варела: Я изучала социологию и в некотором смысле выбрала соответствующий взгляд на мир в качестве основного. Для меня это означает наблюдение за эстетическим как за еще одним измерением социальной жизни, где также присутствуют религиозные и политические концепции, которые порождают определенные осязаемые взаимоотношения с окружающей средой. Эти измерения иногда усиливают друг друга, иногда создают некоторую напряженность. Меня интересует именно напряженность, потому что она делает возможными изменения начиная с уровня скрытых ментальных структур вплоть до того, как мы населяем мир и что мы с ним делаем. Мне нравится думать о триаде «религия/политика/искусство» в моем письме, это облегчает мне построение книг и является частью моего образа мышления благодаря образованию.

В настоящий момент я хочу закончить «Псалмы», книгу стихов, которую я начала в Нью-Йорке. В ней идет поиск эпического «мы» и содержится попытка ответить на вопрос о подвиге коллективного, который заключается в том, чтобы сделать голос множественным, «замкнуться в другом» как своего рода упражнение для индивидуального голоса. 

Для меня книга – это ответ на вопрос, который трудно озвучить. Я пишу, чтобы найти вопрос по наброскам ответа на него. 

– Из интервью Фонду Пабло Неруды (Чили) «Фернанда Мартинес Варела: Скрытое слово»

Является ли всякое стихотворение по своей сути стихотворением о любви?

Да, постольку, поскольку письмо не существует изолированно. Читающий ставит себя на место другого. Пишущий становится этим другим. Это упражнение на сопереживание. Открытие. Мы связаны языком. Мы замыкаемся в другом. Но я также верю, что всякое стихотворение по своей сути религиозно, оно «воссоединяет», «заново связывает» имя и вещь («религия» – от лат. religare «связывать, соединять» – прим. пер.), находится в постоянном стремлении передать то невыразимое, что является фактом поэтического. Хотя в то же время я считаю, что всякое стихотворение – это ответ на вопрос, о котором мы почти ничего не знаем, у нас есть только попытка ответить на него, и это и есть стихотворение. Для меня все эти идеи сосуществуют без какого-либо противопоставления.

Начиная с XVI века, когда иезуиты распространили в Чили дециму (строфа, состоящая из десяти 8-сложных строк – прим. пер.), в чилийской поэзии неизбежно присутствует христианское мировоззрение. Не как акт веры, которой человек придерживается, как горячий адепт (вера не имеет ничего общего с религией), а как набор символов или философская основа, которая позволяет нам рассуждать о чем-то другом. Я предпочитаю говорить об использовании религиозного символа и его смещениях как об инструменте (одном из многих), который позволяет нам ставить под вопрос социальный порядок, порождающий различные типы экономики и нормализующий несправедливость и извращенные способы взаимоотношений, где женщины всегда остаются Адамовым ребром.

– Из интервью журналу Carajo (Чили) «Фернанда Мартинес Варела: По своей сути всякое стихотворение религиозно»

перевод с испанского Анны Орлицкой

Из неизданной книги «Псалмы»

***

пока я помогаю тебе с переездом

становится холодно

ракеты пересекают вторники

во время сиесты, я говорю тебе, пытаясь

завязать разговор, ты знаешь, что самолёты

не оставляют следов, изучи траекторию

того, что оказался у тебя за плечом

зима разрастается корнями деревьев

взбирается на мое тело, переходя к тебе

у тебя в чемоданах лежит непогода

предупреждаю, вдруг захочешь открыть их, когда я уйду

есть холода, которые лучше пережидать одной, лучше

не распространять отчаяние

ракеты не остановятся, замечаешь

осталось всего три улицы до твоего дома

попрощаемся на одну улицу раньше, если боишься

что я перепутаю свой дом с твоим, ведь уже

три часа ночи, следующий вторник?

я спрашиваю, ты киваешь, глядя в небо

кажется, пришло время применять

ракеты против кореи

есть химические атаки,

девушка, с которой ты спишь

трахаешься, взрываясь, как те ракеты

которые падают на дом некой корейской семьи

пока я помогаю тебе с чемоданами, терпеливо

наблюдая, как мы взлетаем, говоришь

брось уже все это, я куплю новое

когда наступит следующий сезон

жара притягивает языки

пламени, каким

языком мы будем

любить друг друга

завтра?

***
 

тебя не выгоняли из твоего убежища

поэтому ты так силен, по тебе заметно

заметно, что с детства тебя принимали

что твоим убеждениям давалось место

что ты вносил в спальню грязь на ногах

что ты ел немытыми руками в шерсти

не убрав муравьев, пятна от комара

раздавленного в злом любопытстве

что ты разлюбил прежде чем разлюбили

тебя, по тебе заметно

по тебе заметно, говорю я с завистью, и думаю

не броситься ли на лобовое стекло, в отчаянии

прямо здесь, клянусь, моя мать бы не пришла

на опознание тела дочери, даже если бы узнала

что я бросилась, чтобы снова очутиться в ее объятиях

слабой, вот теперь ты понимаешь мою гордыню

теперь ты понимаешь, почему мне нужно

пребывать в нелепой уверенности

что мир движется, пока двигаюсь я

***

кошмар в том что птицы поют на языках которыми ты не владеешь

и в том что ты изучаешь их склонившись к голубю

***

девушки проходят мимо не оборачиваясь на меня

ни жалости, ни отвращения не вызовешь в нас

пусть любовь будет короткой, а секс прервет

муха, вонзив свое острое жало в твои ягодицы

скажи спасибо, что она целует твои гениталии

не деля их на мужские и женские, не вдыхая

как нежность которая тянется к коре

безуспешный безутешный секс

во всем ты посредственность

тебя в твоей телесности

терпят из нежности

те, кто не видит

они смеются

когда ты зовешь их к себе

когда говоришь, что поймал рыбу

и в день рождения ты хотела ласки

я один и я же одна, от этого грустно дважды

чувствую себя дважды уродом, хотела настоять

они щеголяют прекрасными утренними скелетами 

***

кошмар в том, что ты не смотришь

когда она погружается внутрь себя

когда она просит, подходишь, касаешься

поверхности ее кожи, не глубже

я заполняю себя целиком

***
 

забота о больном воображении

требует следить, когда идешь

с болью отмечая, как огромные

ягодицы движутся вверх и вниз

а воображение истекает притяжательными

местоимениями: я хочу заполучить ее

чтобы распустить руки, услаждать язык

входя на одном языке и выходя на другом

эта забота требует

позволить ему овладеть тобой

распахнуть окна дома твоего детства

когда оно запрыгивает в одно из них

сказать, ты, почему не приходишь

у меня есть все, о чем думаешь:

женщина или мужчина, ферма

с животными и предметами

что проникают в животных

животные, стонущие от любви

как скрипящие двери

когда ломаешь им челюсть

во время поцелуя

забота о больном воображении

требует не пропустить тот момент

когда просыпаешься возбудившись

не слушай любовные песни

это дороги, которые ведут

к бетонной стене

забота о больном воображении

требует от тебя внимания к деталям

избегать толп людей, касаний

пятками, не допускать, чтобы

приблизила щеку девушка

что в твоих глазах держала

воображение за шею

целовала его, будто тебя

она целовала, она бог

твоих молитв: опусти

голову на мои колени

***

когда я рождаю стихотворение

я чувствую себя подростком, свободным от нужды

мне не нужно от бога ни куска хлеба на столе, где я ем

ни возможности воскреснуть на первом же митинге: на площади

двое мужиков надирают друг другу задницу за кусок курицы

кто получит курицу, все равно. Остановившись, я спрашиваю

где продают взрывчатку, чтобы взорвать президента?

у меня есть в этом необходимость, есть причина

я люблю хрустящую корочку в таком жирном

масле, текущем на мою обувь. А недавно

говорит тот, что потрезвее, бедра забрали

друзья президента, и оставили нас

делить половинку крылышка

сочного, чтобы впиться в него

мягкого, как подушка

как приятно после работы

спать, вдыхая запах курицы

***

когда ты увидишь, как рушатся здания

на головы твоих родителей, когда зайдешь

за свой собственный угол и оставишь себя

в луже твоей ночи, где тебе будет чужд

пот, что сближает с людьми

сотри рисунок подошвы 

поцелуй другими ногами

ту же самую землю

***

я не видела идущего впереди индивида

лишь связанных мужчин и женщин

мужчин и женщин, что заключают

душу в руках на случай если она станет

легче и улетит. Плохое предзнаменование

мужчин и женщин обреченных

молиться в ящиках, где нет

тела, а только лишь челюсть

руины, которым остались

лишь имена и фамилии

кто захочет слушать, как стонет

собака, распростертая по асфальту?

я не видела идущего впереди индивида

лишь мужчин и женщин, которые внемлют

предсказаниям гороскопов, положению

звезд, оберегающих от несчастья

пусть все они проходят,

эти свободные индивиды, эти

лучшие из лучших, и город

весь опустеет

тогда мы с тобой пойдем

рука об руку, цепляясь венами

Перевод с испанского Натальи Метелевой