Стихи на заказ: вместе с постоянными и новыми автор_ками «Флагов» собираем донаты для инициатив, помогающих бежен_кам
Проект был перенесён на отдельный сайт, обзавёлся собственным телеграм-каналом и новыми автор_ками. Но «Флаги» продолжат обновлять раздел «Стихи на заказ»: избранные тексты всё так же будут публиковаться на нашем сайте. Следите за обновлениями проекта!
«Флаги» запускают новый проект: постоянные и новые молодые автор_ки журнала вместе с редакторами проекта готовы писать «стихи на заказ» – а все вырученные деньги отправятся в фонды, помогающие бежен_кам из Украины. Опираясь на одноименную акцию российской поэтессы и активистки Дарьи Серенко, мы расширяем её формат.
Тринадцать разных поэтов и поэток готовы взяться за написание стихотворений по вашему запросу: это могут быть философские или бытовые темы; вы можете попросить любимого автора или авторку вглядеться в события прошлого или настоящего, поразмышлять и поэтически осмыслить близкую вам тему или указать ориентир, лежащий в русле индивидуальной авторской поэтики. У запроса могут быть как практические цели – терапевтическая, игровая или социальная – так и общепоэтические. Разумеется, мы не примем неэтичные запросы, которые могут быть истолкованы как оскорбление, разжигание ненависти или вражды.
Регламент прост: координатор_ки проекта принимают ваш запрос и денежный перевод (free donation от 500 ₽) и передают сформулированную вами тему выбранному вами автору или авторке. Когда стихотворение будет готово мы перешлём его вам и опубликуем в социальных сетях проекта (с вашего разрешения) вместе с чеками, подтверждающими донат благотворительной инициативе. Все дополнительные вопросы и любые сложности разрешим в личной переписке.
Запрос можно отправить через специальную форму. При необходимости пишите напрямую на flagspublishing@gmail.com или в telegram координатор_кам: Софье Сурковой (@soijia), Михаилу Бордуновскому (@mrezra).
Сейчас в проекте задействованы тринадцать автор_ок. Вот их перечень в алфавитном порядке (а подробная информация о кажд_ой из них – ниже): София Амирова, Ульяна Баранова, Михаил Бордуновский, Алла Гутникова, Дарья Данилова, Софья Дубровская, Владимир Кошелев, Серафима Литвиненко, Сергей Романцов, Василий Савельев, Дани Соболев, Софья Суркова, Лиза Хереш. В дальнейшем пул автор_ок может быть расширен.
Сейчас мы собираем донаты для трёх благотворительных инициатив: проекта «Помогаем уехать»; инициативы BYSOL «Помощь женщинам в Украине, которые столкнулись с изнасилованием» и комитета «Гражданское содействие». Вы можете пожертвовать любую сумму от 500 ₽ и больше. В фонды, куда нельзя перевести деньги с российской карты, мы перенаправим средства через посредников.
– Софья Суркова, Михаил Бордуновский
София Амирова
Родилась в 1993 году в Пензе. Публиковала стихи в печатных и онлайн-журналах «Волга», «Артикуляция», «Ф-письмо», «Литкарта», Лиterraтура, «Флаги», «Цирк "Олимп"+TV», «Грёза».
О поэтике (из сопроводительного письма Оксаны Васякиной к номинации на премию Драгомощенко):
«Софию Амирову можно сравнить с блуждающим небесным телом. Она автономна относительно литературных сообществ и групп. Здесь можно привести хотя бы тот факт, что она пишет довольно давно, но только в этом году подала свою подборку на премию Аркадия Драгомощенко. При всей своей независимости, Амирова качественно выделяется на карте молодой поэзии.
Голос Амировой кажется тихим и прозрачным. Мотив мерцания – в первую очередь, в диджитал пространстве – один из главных мотивов её стихотворений. Во время прочтения её тексты рождают отчётливый звук. И этот звук я бы сравнила с мелодиями популярных песен, в шуме которых мы живём, под аккомпанемент которых мы едем в маршрутках и стоим в очередях в супермаркетах. Я прошу жюри обратить внимание на редкую способность этих стихов стремиться к мелодичности и простоте.
Амирова присвоила образ популярной музыки, инфантильных объектов и бьюти-практик и сделала их частью своей поэтики, переозначив их как код чувственного. В одном стихотворении, не вошедшем в подборку, Амирова пишет: «иногда любовь – это шальная песенка из маршрутки…».
Атрибуты, которые присутствуют в письме Амировой, часто используются в феминистском дискурсе, практиках эмпауэрмента и освобождения своего выбора, а так же – для возвращения ценности образам и практикам, означенным как феминные и оценённые в культуре как несерьёзные, второстепенные. В стихах Софии Амировой надтреснутая пудреница становится важной частью мира субъектки, она, утратив свою функциональность, приобретает значение важного объекта: потому что хранит память. А мятная жвачка – это вкус лета, в которое умер отец. Здесь нет «бесполезного хлама и мусора»: глиттер, блёстки на боди, фильмы и переписки в телефоне, – всё это важные вещи, которые составляют жизнь и поют о ней».
Публикации:
– Ф-письмо;
– Грёза;
– Флаги;
– Stenograme;
***
в это лето я полюбила жвачку со вкусом нежная мята
почему-то это напоминает о том, что у меня есть брат. И ты
слово «нежность» или всё-таки planet control,
холод во рту, жжение сладкого языка.
подумала, может мне стать твоей сестрой
иногда приезжать, забирать тебя с работы,
потом, знаешь, можно пойти в Ашан
и что-нибудь приготовить
когда твое ухо стало так близко с моим
наверное, я не смогу стать твоей сестрой
мне надо было встретить брата у школы
в минус двадцать, дороги скользкие,
злые собаки, тесные сапоги,
запах столовки и пота
всё-таки planet control
всё-таки сладкий комочек холодной жвачки
последний раз я видела его на похоронах отца
кажется, мы толком ничего не сказали
он держался лучше меня, во всяком случае
я не держалась вообще, шаталась,
меня размазало на этой дороге
как дерьмо в Ураза-байрам,
когда все куда-то едут:
моя сестра везёт мою тетю,
дядя везёт жену и дочь,
каждый брат на своей тачке
все куда-то едут, а я как дерьмо
прилипла к воротам, иногда падаю
и тогда лежу на дороге и жду,
когда меня переедут
когда я подошла к телу нашего отца
я забыла, что он наш общий отец
просто посмотрела ещё раз на его лицо
меня повело, подумала:
если я сейчас его уроню,
мы будем сначала падать,
а потом лежать вместе
но где именно:
там на полу или здесь,
то есть теперь где угодно
женщин не брали на кладбище
дядя сказал мне садиться в машину,
может, во мне больше не видят татарку,
они всё равно вот-вот закопают последние
улики моего происхождения, хотя
к самому кладбищу меня всё-таки не пустили
вот оно: уважение к чужим традициям
эта нежная мята ведь нихуя не нежная
это скорее песенка на мп3 плеере
или что-нибудь ещё более ригидное
твоё лицо похоже на кусок гранита
а у моего брата нежная кожа
как лист бумаги
писать письмо
ИЛЛЮСТРАЦИИ В КЛУБНИЧНОМ БЛОКНОТЕ
1. (На первой странице нарисован потерянный язык, в слезах, он держит двумя руками букетик крошечных незабудок)
Это событие удалено
или удаленно от нас сегодня,
Ты: Работай языком
Язык: я тут больше не работаю
2. (Комикс, нарисованный по мотивам нашей первой встречи. Пришлось переделать три раза. Я счастлива, он безупречен)
Когда мы старались столкнуться,
То падали как новорожденные,
Как котята.
Как хорошо, что мы стали детьми
Как хорошо, что мы дожили
Как хорошо сидеть на кухне и есть эти ягоды
Хорошо было случайно столкнуться с тобой,
Хорошо быть дома
3. (Станислава Могилёва рисует три бутылки. Кажется, я предлагала ей объединиться с Соколовым)
Я не могу остановиться писать
Стасечка, я щас все напишу, прикинь,
Это уже невозможно остановить
st mo: очень рада очень поздравляю тебя
st mo: пиши давай пиши пиши звезда))
st mo: а ты присылала же гуглдок какой-то нет?
Нет, я пишу сейчас в свой клубничный блокнот.
Ульяна Баранова
Поэтесса. Родилась в 1999 году в Московской области. С 2017 года – студентка Литературного института. Публиковалась в журнале «Флаги».
О поэтике (автокомментарий):
Мне нравится писать из состояния, когда любовь захватывает всю меня, выражать это через слушание и тишину.
Думаю, мою поэтику можно охарактеризовать как бережную, стремящуюся обнаружить неслышимый разговор вещей и – бессловесно – в него вступить.
Публикации:
– Флаги.
***
когда мы обнимемся, в животах появится молчаливое эхо
(это камень проснулся для жизни)
когда посмотрим друг другу в глаза, во лбах заколышутся водяные лилии
(или для смерти?)
как обвенчаться с каждым, кому холодно или страшно,
кому одиноко и горько,
кто мёртв или болен,
кто радостен,
кто устал?
на площадь пустых тетрадей, подписанных нашим именем,
выйдем с золотыми свечами
и будем шептать друг другу:
дай мне себя в тихие мои руки
– война сделала меня матерью
я хочу целовать тебя неустанно
– война сделала меня нимфоманкой
забери у меня всё, что можешь
– отныне я бесконечная нежность и бесконечная жажда.
SIXTEEN-YEAR-OLD GARDEN
3.
здесь всегда остаётся некоторая возможность
и вдруг твоя мама – сесиль де франс –
меня узнаёт
встретив только однажды в торговом комплексе
насколько я становлюсь счастливой?
и ты как гора вырастаешь –
если я попрошу
брат/сестра/брат/сестра/брат/сестра
брат – это такой цветок,
который бог посадил у себя в саду
– гора
приглашаю попутчиков перебирать со мной зёрна риса по методу абрамович
каждого сохраняю в своём кулоне (каждое зёрнышко)
расчёсываю волосы как сыновьям
нет никого другого
я недвижимая
белая ракета пустоты*
3.
то как мы переписывались
это мой способ постижения мира
я не хочу ничего говорить, я лучше
куплю сырок «чудо», который тебе приснился,
скину потом фотографию
3.
за окном идёт снег, я смотрю на твою аватарку
а любовь это выходки леди гаги
носовые платочки и никогда не закончиться
* →«I am a glowing shiny rocket// Returning home» (from «Black Lake» by Bjork)
Михаил Бордуновский
Поэт, главный редактор журнала поэзии «Флаги». Родился в Челябинске в 1998 г., с 2017 г. – студент Литературного института. Публиковался в журналах «Воздух», «Гвидеон», на «Студии» «Новой карты русской литературы» и др. Член комитета охраны ЛЭП. Живёт в Москве.
О поэтике (автокомментарий):
В последнее время, в противовес сгущенной поэтической образности и разворачиванию метасюжета в моих более ранних стихотворениях, меня стала интересовать ещё и пустота, её гравитация, непрямое воздействие: то, как стихотворение вращается вокруг бессодержательности, опустошенной памяти или мнимого, предполагаемого пейзажа. Значительную часть моих стихотворений можно встроить в единый ландшафт параллельного мироздания, «простёртого в одно и то же время в каждой своей точке», как писала Симона Вейль. Можно этого и не делать.
Публикации:
– Воздух;
– подборка стихотворений, номинированных на премию «Лицей».
ПАРК (ПАРК)
Уже навсегда пустота. Деревья затеяли давку
в оставленном парке, сквозь вещи
тени продеты. Выйдя к лицу реки,
под взведённым мостом. Или иначе. Разницы
нет, всё для
истощения сил. Это легко:
– нача́ла безлунной болезни;
– два дланевидных клёна стоят друг к другу;
– огонь реагентов;
– они хотят горло моей родины.
А всех дел, между тем: сообщить:
– я дарю тебе одежды, фигурки
лягушек, таскаю глядеть
на добрых пустых зверей,
потому что тебя ожидает смерть
ха! смерть!
далее бью себя по голове
бью по голове; потом
ищу: что будет, если
побить себя по голове
и плачу.
пройденный парк.
память: железнодорожная насыпь,
несколько жёлтых кустов, бывший
родник, засыпанный стеклом.
память: железнодорожная насыпь,
несколько жёлтых кустов…
далее просто память, без
лиц, без событий, как
облако скуки поверх
жестяного занавеса.
жители несуществующих городов скребут
ногтями с той стороны.
позор.
города́ не были разрушены, они не были.
И не всякая вещь в достаточной мере лжива,
чтобы сюда поместиться:
Штаб-квартиры электричества, питейные
подвалы, аспирин, или, с позволения
сказать, natura devorans; замкнутые в самих
себе постройки, само собой; соскочить
с трамвая на улице Блаженной,
исключающей птиц.
пройденный парк:
уязвлённый ранее всех.
«Из той комнаты вниз вела лестница. Ступеньки обсыпались, лоскуты краски, отвалившиеся от стен, валялись на лестнице, как лужицы голубой воды. За приоткрытой дверью обнаружилась кухня. Да, вернее всего, это была кухня – на заржавевших плитах еще стояли кастрюли и сковородки. Грудой громоздились тарелки. На крюке висело полотенце и белый фартук, но Пашка, наученный горьким опытом, не стал до них дотрагиваться – знал, что рассыплются в пыль. "Те, кто жил здесь когда-то, – подумал Пашка, – ушли сразу, неожиданно. Бросили все как есть. Чего они испугались?"»
две деревянные фигурки
лягушек: одна
с палочкой в рту, другая
с бусинами на брюхе.
комета Галлея он ждал он был пройден
«Эти стены, которые я укрепляю, еще хранят теплоту исчезнувших тел, и руки, которых еще не существует на свете, будут гладить стволы этих колонн»
театр смирения с самим собой
парк (парк)
в одной комнате
с моим телом
Железные цветы, бульвары, занятые внутренними войсками – на первом плане;
(парк) – на втором.
Алла Гутникова
Писательница, поэтесса, исследовательница. Политзаключенная по делу DOXA. Родилась в 1998 году в Москве. До ареста училась в Школе культурологии, преподавала, читала стихи в телеграм-канале «шир ха-ширим», участвовала в семинаре «Чтения Целана» в Антиуниверситете. Дебютный текст «вы не путайте, сыны, день конца и дочь весны» («лебединая песенка») опубликован в DOXA. На платформе «Ф-письмо» выходила подборка документальной поэзии «сегодня 194-й день домашнего ареста» и переводы из Одри Лорд (совместно с Викой Кравцовой). На портале ГРЁЗА опубликована подборка «учебное. слово(образование)».
О поэтике:
> Никита Сунгатов:
Во многом состоящие из ссылок и цитат, мгновенно укалывающих узнаванием (и обращением к общему чувственному опыту: да, да, я/мы чувствуем то же самое, у меня/нас тоже связано многое именно с этими книгами/песнями/стихами), эти тексты сохраняют, оберегают культурные коды и ценности сообщества, которое власть мечтает уничтожить.
Карина Папп:
Рамка третьего лица дребезжит, от нее откалываются кусочки, от нежности тает снег, алла не передает, она отдает (откуда в ней столько тепла? столько силы?): босыми ногами «я» идет по осколкам, идет в парадоксальное «домой», мечтая всех на свете отогреть.
Публикации:
– DOXA;
– Грёза;
– Ф-письмо.
***
коллоквиум по травме и памяти. села за компьютер в восемь утра, встала в полночь
(это шестнадцать часов с перерывом на обед)
чтобы канализировать агрессию, нужен аффект
чтобы каталогизировать нежность, нужна немота
чтобы пережить катарсис, нужна катастрофа
глоссарий: агрессия / аффект / нежность / немота / катарсис / катастрофа.
шо? а?
καταστροφή κάθαρσις
קתרזיס קטסטרופה שואה
зачем я лгал самому себе, что я здесь никогда не был
и не знаю ничего об этих местах,
это было никогда а потом началось
не было не есть и никогда не будет
(keynmol mer plus jamais nie wieder)
остановить остаться оставить останки
***
семь часов коллоквиума по телесности. как кстати
0 я стою на границе
1 я хочу свое детское тело как гумберт хотел лолиту
2 дано мне тело что мне делать с ним таким единым и таким моим
3 дано мне тело на хрен мне оно коль твоего мне тела не дано
4 неразбр / непроизнсм / нецитрм
5 ничего почти что что там от силы
6 deep within the abattoir of your entrails your insides
7 я стоял посреди тебя
Фрагмент из «лебединой песенки ширы ширим» («вы не путайте, сыны, день конца и дочь весны...»)
<...>
сколько времени тебе нужно, чтобы одеться? пленение.
babe alone in babylone. бей(м)би – в лоно вавилона.
поступь нежная, легкий стан. нежной поступью – в стан врага.
вам плевать, если вы войдете в историю как варвары?
вам известно что-нибудь об эффекте бабочки? барбары?
<...>
Дарья Данилова
Поэтка. Родилась в Туле в 2001 году. Студентка Литературного института. Публиковалась в журнале «Флаги», на платформе «Солонеба», участвовала в поэтических чтениях «Флагов» в рамках проекта «Девятая станция» (РГГУ, 15.04.2021), «Литературные перекрёстки» (онлайн-формат, Тарту, 06.05.2021)
О поэтике (автокомментарий):
В моих стихах форма, вышвырнутая навыворот пространства, сама же познает себя. Сейчас меня интересует больше метонимическое, герметичное в самом себе пространство текста. В этом плане показательным будет отрывок:
<...>
...(то о чем говорят рыбы на своем языке,
вспархивая над подводным рельефом, понятно и архангелам в бегах)
Архангелы в бегах
бог состоящий из четырех богов, появился из четырех углов
думал ты у христа за пазухой?
Угадай что у меня за пазухой
острая как нож сибирская этика
– саднит немного – и в липком горле
страдание-удовольствие
сибириэтика.
(скользкий как мыло перочинный нож
крутися в моей руке, оставляя тонкие царапины на пальцах)
я готова!
встритить тебя перочинный бог
состоящий из четырех слогов
смотреть на тебя?
я могу повторить тебя
надеть на твою правую руку перчатку (+)
на левую – перчатку (-)
и взорвать тебя
в гранатовых полусапожках
с любопытной остроносостью
пилигрим пересек этот мир
с таблеткой кончающейся на -целин.
<...>
Публикации:
– Флаги;
– Солонеба.
Софья Дубровская
Поэтка, критикесса, редакторка журнала поэзии «Флаги». Родилась в Ставрополе в 2000 году. С 2017 года – студентка Литературного института им. Горького. Публиковалась на портале «Новая карта русской литературы», в альманахе «За Стеной», журналах «Волга», «Гвидеон», «Кварта», на платформе арт-дайджеста «Солонеба». Лонг-лист молодёжной поэтической премии «Цикада» (2021), шорт-лист премии «Лицей» (2022). Живёт в Ставрополе и Москве.
О поэтике (автокомментарий):
В своих стихотворениях я стараюсь постоянно поддерживать диалог с теми, кто в привычном понимании лишён возможности вести его в бессловесном мире. Предметы, сны, звери – мне нравится думать о том, что все они умеют разговаривать, а я просто подбираю нужный язык, чтобы передать их речь; запечатлеть событие или кадр и поместить его в текст, проведя своего рода исследование, по моим ощущениям, особенно ценно, когда ты чувствуешь, что ни сам текст, ни те, кто внутри него, не против этого. Так и получается диалог: всем тем, о ком я пишу, как будто бы есть что сказать. И я встаю в один ряд с ними.
Публикации:
– Волга;
– Флаги.
Я НЕ МОГУ ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ
1.
смотри: я засняла это посередине леса,
в час, когда деревья становятся девушками;
у одних из них намечаются груди-гнёзда,
они будут здоровыми матерями;
у других с опозданием нарождаются груди-омелы:
что с ними делать дальше, никто не знает,
но они обязательно станут узлами,
обязательно всё пожрут;
могу ли я что-то сделать для них, разглядывая картину,
могу ли я вылечить лес, сожалея о нём?
или я принесу только окаменелость,
только птичий испуг, намёк на будущее уродство?
я просто смотрю – и этим насилую каждую птицу,
скрупулёзно разглядывая оперение и засветы на фото;
от этого хамства хвойная жизнь рассыпается,
птица, споткнувшись, слетает с картинки обнаруженным криком:
отныне замкнутый лес травмирован, – а затем обезличен
2.
он достал из-под ванны синий пластмассовый таз,
поставил его посреди леса, коротенького коридора,
налил туда хвойной пены, прочитал молитву перед началом,
натёр мои руки куском дегтярного мыла:
кожа стала красной и восприимчивой;
я нуждаюсь в близости, но не нуждаюсь в новых знакомствах;
ложное воспоминание: кто-то прямолинейно мыл мне руки,
пальцы и между пальцами, по кругу, держа их над тазом
и окуная в таз: они оставались мыльными,
поэтому снова и снова можно было сближаться
3.
в общем и целом и лес, и хвоя, и таз
помещаются в пространство найденной церкви,
очень московской, но вовсе не необходимой
вообще никому; поэтому я случайно
обнаруживаю её на окраине белых суток;
деревянный пол поглощает полуденный свет,
за стеклянной дверью носятся белые голуби,
симпатичный священник целует икону лбом;
рядом с колоколами в пряничной лавке
за окном мелькает скрытный протоиерей,
я успеваю заметить, как он поедает
ласковой ложкой из банки варенье из шишек
4.
на полу в коридоре лоскутное одеяло
и повсюду вода
***
метро опять живое существо;
вот девушка в застенчивых слезах
перетекает в девушку другую,
пока тебя я пальцами целую
в неочевидных для любви местах
и подставляю женщинам лицо:
придирчивый осмотр предмета счастья;
чумазый мальчик песенку поёт,
остановив свой взгляд на скулах войн:
«разрываются снаряды
под чешуйками наяды»
смотри в мои глаза, его не тронь;
не поезд это, это вертолёт,
разорванный наядами на части,
встревоженный количеством свиданий;
пока твой смех несёт мне электричка,
ищи меня, тебе-тебе водить;
когда-нибудь я научусь ходить,
чтоб успевать прийти на перекличку
и появляться там
без опозданий
Владимир Кошелев
Поэт, редактор сетевого журнала «Флаги». Родился в Воронеже. Окончил гимназию и художественную школу, в 2018 году поступил в Литературный институт им. Горького. Состоит в арт-группировке «За Стеной». Публиковался в журналах «Воздух», «Волга», «Плавучий мост», в разделе «Студия» Новой карты русской литературы. Шорт-лист молодёжной поэтической премии «Цикада» (2021). Член комитета охраны ЛЭП. Живёт в Москве.
О поэтике (автокомментарий):
Можно сказать, что мои творческие поиски во многом соприкасаются с поисками метареалистов, оказавших на меня и многих моих друзей и коллег сильное влияние. Самые «удачные» стихотворения всегда сохраняют для меня некоторую загадку, (не-)решению которой и посвящает себя поэтический текст. «Всё ради птицы, летающей за», – как написал когда-то один поэт. Её-то я и пытаюсь не потерять из виду.
Публикации:
– Воздух;
– Волга;
– Студия «Новой карты русской литературы»;
– Формаслов;
– Флаги.
ПРАЗДНИК ДОМА
Никого не слышу как твой людвиг
На краю кровати тело-свет
Со спиной как месяц ходят люди
Только половина человек
Снег уже отдельно галерея
Осторожно смотрят зеркала
Трогательный воздух галилея
Тянет смертью шарик со стола
Кажется рождение и только
Наши стёкла тёплые внутри
Общая оранжевая долька
Ночь по коридору до двери
НА МОТИВ СТАДИОНА
мы на теле твоём
как на камбале пыльной плывём
и воздушный объём
обезглавленным львом обзовём
потому что не съест и пришпоренный буйствует шар
как тюрбан с головы мы убили тебя падишах
мы прозрачный предел обнаружим в пространстве шатра
чья шкатулка как ночь европейской булавкой щедра
и на шпагах своих мы качаем последний удар
точно всплеск в тишине и лягушку внутри у пруда
мы на теле твоём
как на камбале пыльной плывём
и воздушный объём
назовём внеземным королём
Серафима Литвиненко
Поэтесса. Родилась в Краснодаре в 2002 году. Студентка Литературного института им. Горького. Публиковалась в журнале «Флаги», в разделе «Студия» «Новой карты русской литературы».
О поэтике (автокомментарий):
Я пишу в основном верлибры с маленькой буквы и немного прозу. Поэтика, как и структура текста, в моих стихах меняются от периода к периоду, остается, наверно, внимание к цвету и телесности, часто слитой с природными элементами, бесконечными деревьями и садами в потере субъектности. Я пишу с позиции феминисткой оптики и пытаюсь работать в тексте с переживанием опыта насилия. С переживанием грусти и потери. Также немного пишу на английском.
Публикации:
– Флаги;
– Студия «Новой карты русской литературы».
***
ты смотрел на меня из сада
белыми лепестками
стекают как вечер тени
твои в уходящем окне
прощай
в этой памяти ты – ребёнок
в сеновале во время жатвы
спал в обнимку с горой бездонной
и кутался в бело-лазоревый
свет волоокий
(любовь моя)
но глаза твои – постепенно
меркнут катятся вниз как кости
и в сонной толпе лица спихивают
взгляды с порогов ресниц никто
не смотрит в меня
(слезы)
у твоих глаз больше нет увы
цвета – в моих растут асфодели прошу
подарите мне розы сорвите сирень
загадать желание
остановитесь
***
это было вчера это было лето двадцатого
в аллеях вечернего города
на воде
мне мерещилась в море
венеция
и ты в белом платье
любовь моя
от ползучих в саду теней
на земле появляется красное
и вот я несу
твоё тело в своих руках
к протестам на площади
в ступоре
двое,
вдыхайте сильнее
запах цветочный вишен
поглубже всем телом вдохните
побольше воздуха
скоро нам всем придётся
вопить от людских трагедий
ещё сильнее
можете вы кричать
ещё громче?
Сергей Романцов
Поэт, блогер. Родился в Златоусте, вырос в оренбургских степях. Учился на филолога. С 2008 года живёт в Еманжелинске (Челябинская область). Публиковался в журнале «Флаги», в тонких журналах «Незнание» и «Кит умер», альманахе «Срез», на сайте журнала «Сноб» и на «Полутонах». Автор пабликов «Маргиналии», «Современная поэзия в мемах» и телеграм-канала «Маргиналии». Лонг-лист премии «Лицей» (2020, 2022).
О поэтике (автокомментарий):
Я пишу в основном недлинные нарративные верлибры и минималистические тексты. Предпочитаю простой и лаконичный поэтический язык. Нахожу волшебство и высшие смыслы в бытовых вещах, люблю писать о животных, особенно бездомных кошках, об экологии. Исследую кошмарность и отвратительность насилия. Использую мат, интернет-сленг, мемы и отсылки к популярной культуре.
Публикации:
– Сноб;
– Полутона;
– Флаги.
ФОТОГРАФИИ ИЗ КОНТАКТНОГО ЗООПАРКА
здесь я кормлю крольчиху
через год она разжиреет от вредной пищи
которой её кормят посетители
у неё откажут почки и
она умрёт
здесь я верхом на пони
вскоре у неё начнётся истощение
от ежедневной изнурительной работы
и недоедания
и она умрёт
здесь у меня на руках морская свинка
через неделю
её уронит ребёнок
и она медленно умрёт
хозяин зоопарка попытается
оштрафовать родителей
в ответ они подадут на него в суд
и получат деньги
за моральный ущерб причинённый
ребёнку
здесь я глажу хорька
в конце лета
он начнёт стрессовать
от постоянных прикосновений
и прокусит кому-то палец
владелец получит новый штраф
и усыпит хорька
здесь я с котятами на красивом фоне
это фото за отдельную плату
котята всегда маленькие
всегда разные
когда они вырастают
их выкидывают в лесу
кошка рожает новых
когда она перестаёт рожать
её выкидывают в лесу
здесь девочка гладит барашка
ей нравится какой он
шелковистый и ласковый
позже она проголодается
и родители ей купят шашлык
хороший и милый
семейный отдых
поедем снова на выходных
***
а у нас
ничего не изменилось
только пропал в магазинах
сахар
не мука не крупа не тушёнка
сахар
люди готовят консервы
сладкой жизни
на будущее
и ещё
одинокая бумажка
в половину тетрадной страницы
где на принтере отпечатано
нет войне
arial bold caps lock
сорванная лежит
в грязи у магазина
поднять бы её и приклеить
подумал я проходя мимо
и прошёл мимо
интересно
в кремле
пропал сахар?
в рязани пропал
сахар?
Василий Савельев
Поэт, редактор журнала «Флаги». Родился в 1999 году в Ставропольском крае. Студент Литературного института им. Горького. Состоит в арт-группировке «За Стеной». Публиковался в журналах «Воздух», «Плавучий мост», «Гвидеон», на портале «Новая карта русской литературы» и «Солонеба». Лауреат первой степени молодёжной поэтической премии «Цикада» (2021). Живет в Москве и в Ставропольском крае.
О поэтике (автокомментарий):
Экзистенциальные вопросы моей поэтики: может ли нежность проявиться через насилие, может ли появиться свет в абсолютной пустоте? Существует ли абсолютная эротика, какую роль в ней играет жестокость, нечто мерзкое и антипатичное?
Основные влияния – и медиаторы – это поэзия Геннадия Айги, Андрея Сен-Сенькова, Шамшада Абдуллаева, Хамдама Закирова, Александры Цибули, Ивана Соколова, Галины Рымбу, Натальи Горбаневской, Дмитрия Кузьмина, Пауля Целана.
Для моей поэтики характерны эклектика и коллажность – можно сказать, что все стихи строятся только из фраз, которые мне просто нравятся: конечно, я объединяю их одной идеей и сюжетом, однако они имеют второстепенный характер. Первостепенным для меня является некий эротизм, созерцательность, пластичность, которую я пытаюсь использовать, чтобы попытаться отразить современную действительность, найти ответы на экзистенциальные вопросы.
Публикации:
– Воздух;
– Флаги.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ИЛИ ВЕЩИ ВЕСЕЛЬЯ
подари мне на день рождения вещи веселья:
вторую пару глаз, чтобы все передо мной двоилось,
и я вместо эклектичного леса видел
два эклектичных леса
(пьяные сосны в сосняках,
накладывающиеся на дымь хвойной хвои);
грузовик со смертью, которой я буду заворожен и полн.
обратись в мой день рождения несовершеннолетней –
мы будем лежать, избегая наказания,
как валежник, сокрытый двухметровой травой.
напиши мне в таком виде славные гимны,
точно я – античная хуйня, –
труженица-земля,
сосущая пищу.
я хочу увидеть себя твоим взглядом и глазами-двойниками,
а потом раздеть тебя на центральной площади
и слизывать мед, делясь с каждым желающим.
а в 00:01 следующего дня
умри неловко и нелепо
ахиллом-насекомым.
...а еще подари мне все цветы, какие сможешь найти.
и розы отдельно.
Дани Соболев
Поэт, студент-филолог второго курса ВШЭ. Стихи пишет с 14 лет. Публиковался на платформе издания «Кифареды». Автор сборника «Один альбом» (2021). Живёт в Москве.
О поэтике (автокомментарий):
Я пишу очень разные тексты – и силлабо-тонику, и тонику, и верлибры. Люблю глупенькие аллюзии и цитаты – и придумывать новые слова к новым текстам. Поэт_ки, которых я люблю и которые на меня влияют: Маяковский, Лев Лосев, Елена Шварц, Михаил Гронас.
Публикации:
– Кифареды.
***
I.
снег летит на моём дворе
искрами к крышам
вода воздух хлещет
расстреливает
за геллеспонтову мамашу
разделяясь на порох
и мокрый прах
II.
дышит на пластик
очёчные стёкла
паровой центурион
решётчатыми ноздрями
клоаки ма́ксима
пулемётов того же автора
III.
бронепоезд пролетарий
выехал
из Города в Город
или это снежная децимация
спящих луговых трав?
IV.
февраль – опасный месяц
волки бродят в развалинах Рима
десять обезьян
или девять
V.
горит металлургический
тевтобургский лес
ветви белые
VI.
и за вьюгой невидим
имя ему – Легион
VII.
славься, Отечество!
Софья Суркова
Поэтка и прозаэсса. Родилась в 1999 году в Московской области, с 2017 г. – студентка Литературного института. Публиковалась в журналах «Флаги», «Ф-письмо», «Воздух», «Волга», «TextOnly», «Цирк "Олимп"+TV», «Лиterraтура», «Парадигма», на порталах «Грёза», «Солонеба», «полутона». Переводила стихотворения Чарльза Симика для сборника «Открыто допоздна» («Полифем», 2021) и ряд стихотворений европейских и индийских авторов ко Всемирному дню поэзии 2021 г. Шорт-лист молодёжной поэтической премии «Цикада» (2021).
О поэтике (автокомментарий):
Я пишу стихи (исключительно верлибры) и прозу. У меня нет определенных текстуальных стратегий, но есть ряд склонностей: уход от антропоцентризма (я думаю, для меня он равнозначен сопротивлению дихотомии мужское/женское); квазималоязыковая заумь; изучение разных предельных состояний (фрустрация, экзальтация, либидальные узы). Мне нравится всякая чепуха и несуразица, потому что: чем пространство бессмысленней, тем меньше оно поддаётся разрушению. Наверное, это попытка создать мир версии – ничем не обусловленный, абсолютно недетерминированный, в котором образы означают лишь сами себя и никогда ничего не символизируют.
Публикации:
– Грёза;
– TextOnly;
– Флаги;
Из «Других песней Мальдорора»
[ 1 ] Зламя пла дребезжит,
колдованное, умасленное:
является из него горящий гусь
смертоносным сахаром – такова
его дланная душа.
Он увит гулкой сушей,
секс с ним приносит гибель.
Стоило бы оставить его в тёплом поднебесье,
но всё же он вынут из воды, вот он –
горящий-гусь-изъятый-из-воды.
В нём нет смирения геометрической фигуры,
он злобно сбрасывает перья и треплет
ими перед носом,
«…гроза всё ближе».
[ 2 ] Он смотрит на всех
глазом ненависти и глазом вожделения,
как уродина-акула,
примёрзшая ко льду в безличьи
и экстазе.
[ 3 ] Гусь был добр, но исполосовали его
бешенство и боль,
и он как свежая бритва
начал избегать повторяющихся наказаний.
Только одно осталось в его воле –
грустные самоубийства ужасных дам. Остальное тяготило.
Гусь мерил лица и склонялся к земле
в поклоне.
[ 4 ] Это подлинная живопись,
гусь был талантлив.
Его служение нельзя уличить
в напускном наслаждении самим собой,
в нём не обнаружить пустяка.
Что, кстати, не следствие гусиного благородства,
а даже наоборот – из-за испорченности:
он знал только страх и злость, и влечение,
и влечение.
[ 5 ] Гусь обожал только венериков и пьяниц,
только их лелеял в своей душе,
а они отдавали должное –
гладили его изнутри.
Или это тщедушная непелость?!
Покажите ему жуткорожениц! –
пусть он вознегодует!
Покажите ему этот век говноедов! –
пусть он сокрушится!
Горящий-гусь-изъятый-из-воды
говорит: я специально
стал наглее, чтобы не видеть святость,
я специально скорчил гримасу–
хотел забыть эту яму
и ужас,
этот стон и горе,
и несмолкающий плач.
От этого у него и случилось
истощение сердца,
теперь
вместо него там – овчарня.
И ещё гусь говорит,
но тише: я погиб,
меня тут не любят, а мне
обязательно нужно, чтобы
меня любили, я погиб.
Посмотрите на него сейчас: он трахает море и остаётся весел.
[ 6 ] Гусь годами стачивал
свой клюв, ломал свои кости и
драл на себе кожу;
остался он босоногий
и воспылал ненавистью,
но прежде спел,
прежде засмеялся и спел
(только почему-то лились
потоки мокрых глаз
в его раскрытые ладони):
Я в темноте на дне моря,
в самой глубокой впадине, где
никто не видит меня.
Я стал другим, я больше
не помню своего имени.
Мне не показалось, это и есть похороны.
Любимый! останься единственным
скорбящим по мне.
Но я тебя прокляну.
Прости, любимый, мне нечем будет тебя оплакивать,
я потратил все свои слёзы
во время предыдущей любви.
Я полюбил тебя и думал, я
умалю свою гордость и
проглочу её, но не смог.
Так что я проклинаю тебя,
«…я для совершения сей искупительной жертвы украшу своё тело благоуханными гирляндами; мы будем страдать вместе: я от боли, ты – от жалости ко мне»
<...>
Лиза Хереш
Поэтка. Родилась в 2002 году в Москве. Учится на филологическом факультете ВШЭ. Публиковалась в разделе «Мастерская» журнала «Флаги», в журнале «Формаслов». Живёт в Москве.
О поэтике (автокомментарий):
Что-то нежное, скорее всего перескакивающее с размера на размер и с одной системы стихосложения на другую. Трепетное и любовное. Скорее всего с маленькой буквой и без пунктуационных изысков. Немного сложное, немного запутанное. Акцент на поиске нового способа существования языка, который будет находиться между жёсткими рамками традиции и внутриязыковыми сломами, неправильностями, ошибками. Стихотворение как повод освободить письмо, ощущение, и при этом поместить его в свою локальность, своё место в культурной матрице.
Публикации:
– Формаслов.
***
роман якобсон сидит в пражском кафе
глухое печенье крошится на его колени
колено одно
лица учеников
чередуются с ангелами в кофейной пене
слышали
он не сын, он иаков сам
на его колене удары стоят в оппозиции
как два звука распадаются, так и удав
обвивает коленную чашу в анклав
как на пражской аптеке рожают птицы
говорят в старой россии он каждую ночь
выходил один на один со старым ангелом-
евреем, он учил его фонетике, и помочь
не хотел, только гласные освещал факелом
засветло
уходил домой
якобсон не был сыном, он был рожден
зевсом через одно колено
заранее хромал выходя на бой
и толкуя через талмуд, как клен
спотыкается о шершавый язык фонемы
в последней драке воздух был чист
якобсон потерял в ней язык
и кажется сына, потому что бой велся без правил
тоже носил его в колене, как повелось в роду
потому что после того у всех на виду
он как поник
победил
мало правил
шрамы от выкидыша кажется не скрывал
но из-за кафедры не было видно
сбежал на поезде
предпочитал
дешевые и полусладкие вина
жил, как вытянутый в сахарный куб
положен был между означающим
и не очень
но его шрамы на колене видны
встречающим старикам и прочим
роман якобсон
говорят
не скучает по старой россии
он не помнит язык
только б в хлебе
или спасибе
но студенты слышали
что в сибири
продолжаются ангелы на колени вставать
и учить любви
гетероглоссии
